Легенды древнего Хенинга (сборник)

– Здравствуй, красна девица. Тебя ждут.

В дверях стоял веселый Костя. Жаль, сегодня отнюдь не веселый. Глядел мимо: то ли смущать не хотел, то ли еще почему. Матильда, кутая голые плечи в платок, сперва думала спросить: кто ее ждет?

Раздумала.

– Я сейчас оденусь.

…В гулких коридорах богадельни ощущалась суровая торжественность, совершенно несвойственная бывшему монастырю. Двое миновали внутренний дворик и направились к зданию капитула.

– Совет Гильдии хочет говорить с тобой, – сообщил Костя, пропуская Матильду вперед.

В помещении капитула собралось человек двадцать. Но в первый миг Матильде показалось, что людей намного больше. Словно здесь находились все Душегубы, когда-либо посещавшие богадельню. И живые, и давно умершие. Костя занял место на боковой скамье, и Матильда ощутила давление множества заинтересованных взглядов. Для нее же Душегубы сливались в единый монолит. Они были на удивление одинаковые, несмотря на разительно отличающиеся одежды, возраст, манеру держаться. «Ни одной женщины», – подумалось мимоходом. Девушка попыталась вспомнить, слышала ли она когда-нибудь о женщинах-Душегубах. Выходило, что никогда.

Интересно, почему?

Мысли текли сами по себе, безотносительно к происходящему вокруг. Наилучшее состояние для пророчеств. Матильда не испытывала стеснения или робости. Лишь смутное беспокойство. Легкое, скорее тень, нежели реальное чувство. Сейчас она узнает, зачем ее позвали. А действительно, зачем? Чем она может быть интересна Совету Гильдии?

Место отца-настоятеля пустовало: похоже, в Совете все были равны. Недолго думая, девушка поднялась на возвышение и уселась на стул с высокой спинкой.

– Матильда Швебиш, если я прав? – осведомился некий господин из середины зала, оторвавшись от книги, которую перед тем с увлечением листал. Видом господин напоминал пожилого писаря. Единственной примечательной деталью была идеально круглая, похожая на нимб, лысина.

Девушка гордо вскинула голову:

– Да, это я. Дочь Гаммельнской Пророчицы и Пестрого Флейтиста.

– Разумеется, разумеется, – закивал в ответ лысый «писарь». – Скажите, пожалуйста: как вы себя чувствуете после Обряда?

– Спасибо, прекрасно.

За время короткой паузы Матильда обвела капитул взглядом. Особым, наследственным взглядом. И увидела. Многие Душегубы тянулись к книжным полкам (они здесь повсюду!..); брали свитки и фолианты, листали, делали пометки, ставили на место и тянулись за следующим манускриптом… При этом на самом деле все оставались сидеть на скамьях, тихо переговариваясь друг с другом. А их призрачные двойники брали, ставили, шуршали страницами, морщили лбы, хмурились…

Книга «писаря» была из тех же инкунабул-невидимок.

– Значит, после Обряда ваше самочувствие заметно улучшилось?

Теперь вопрос задал молодой мавр в чалме. На смуглом лице сверкнули любопытством маслины влажных глаз.

– Да.

– А что вы скажете о ваших… э-э-э… способностях? Ваши… э-э-э… предсказания стали точнее? Даются легче? Или наоборот?

Благообразный толстячок, похожий на располневшего мейстера Филиппа, кутался в темно-лиловую мантию.

Матильда задумалась.

– Я вижу яснее, чем раньше. И это дается легче… Но мне кажется: я только учусь. Наверное, со временем…

Девушка осеклась. Умолкла, плотно сжав губы.

«С чего это я перед ними разоткровенничалась? Собрались тут, глазеют… Что я им – кукла? Или зверек диковинный? Ничего больше не скажу!»

– Вы… э-э-э… вы продолжайте! – подбодрил ее толстячок в мантии. Но Матильда сидела молча, надувшись, и подумывала о том, чтобы встать и уйти.

– Итак, господа, – обратился толстячок к присутствующим, потеряв к девушке интерес. – Мы убедились, что… э-э-э… psyche девицы развивается прекрасно. Без потери жизненных сил physis. На нечто подобное и надеялся отсутствующий здесь уважаемый мейстер Филипп. Другое дело, во благо пойдет ли такое… э-э-э… ничем не сдерживаемое развитие? Я имею в виду: для будущих поколений. Разумеется, следовало бы также взглянуть на прошедшего Обряд… э-э-э… отрока. Надеюсь, в скором времени нам предоставится такая возможность. Однако уже сейчас…

– Простите, уважаемый мейстер Энгельберт! Мне хотелось бы увидеть нашу подопечную, так сказать, «в деле». Насколько легко проявляется ее