прикомандированные к дивизии Чернышева.
– Кто приглашал-то?
– Пугачев Емельян, – отозвался Никифор, перебрасывая с натугой бочонок рома на другое плечо. Такой же бочонок тащил и сержант, но ему вес казался «детским».
– Трофеи притащил, вот и гуляет по случаю.
– Что-то слышал о нем, – наморщил лоб Игорь.
– Да мог и слышать, – согласился каптенармус, – казак добрый, не раз в боях отличался. Молодой еще – твой ровесник, а вот тоже молодец.
Вообще, отношения с казаками поначалу не слишком складывались, но постепенно улан начали воспринимать как равных, и это с учетом того, что уланский полк успел завоевать славу одного из лучших полков русской армии. Во многом этому поспособствовал попаданец, гонявший подчиненных «в хвост и в гриву». Но и результат – теперь «его» уланы считались лучшими кулачными бойцами, лучшими фехтовальщиками и лучшими плясунами в русской армии.
– Проходите, гости дорогие, – поприветствовал их пожилой казак. – Да вы, никак, со своей вы- пивкой?
– Ну дык, – важно ответил Трифон, – командир (тут он покосился на сержанта) разрешает пить только на отдыхе, вот и накопилось.
– По-казачьи[39], значит, – как-то неопределенно выразился встречающий, остро глянув на попаданца.
Казаки Игоря впечатлили – это были не те… ряженые с медалями «за возрождение снохачества» во всю грудь[40]. Эти были такие волчары, что отчетливо повеяло воспоминанием из детства, похожее было, когда к отцу приходили друзья-«афганцы». Сейчас вроде и сам вояка не из последних, а вот поди ж ты…
Пели, пили, танцевали и постоянно прощупывали друг друга. Любое действие или фраза могли иметь двойное и тройное дно.
– А какого-то роду-племени? – достаточно грамотно вплел вопрос один из хорунжих, обратившись к Игорю.
– Русского, – лениво ответил тот. Затем вспомнил бабушку-немку и добавил: – И немного немецкого.
Снова надоевшие переглядывания старшины[41] – они явно строили насчет него какие-то домыслы и замыслы. Пусть Игорь и не был детективом-любителем, но таких вот взглядов было слишком много, чтобы их игнорировать.
Офицеры в полку, и не только, сам Салтыков, теперь вот казаки. Судя по всему, они уже как-то «определили» статус попаданца и, вполне возможно, – семью.
Игоря иногда аж прорывает – настолько хочется в такие моменты подойти, взять «многозначительных» за грудки и спросить:
– Да за кого же вы меня принимаете?!
К превеликому своему сожалению, парень не то чтобы совсем не разбирался в истории… Попади он во времена Великой Отечественной – тут да… Петра Первого? Похуже, но основные даты помнил. А вот дальше… До начала Крымской войны – сплошное «белое пятно», да и потом – не сказать, чтобы великий знаток. Увы, но как раз по истории он получил тройку в аттестат, да и то, следовало признать, что большая часть его исторических знаний появилась не благодаря чтению книг.
Увлечение музыкой и знание основных композиторов, их произведений и в какое время, в каких государствах и при каких правителях они работали. Аналогично и с художниками… Более поздняя, современная история и вовсе – обрывки «срачей» на соответствующих форумах.
Наконец, когда ему надоели многозначительные взгляды и недомолвки, парень сделал решительный жест рукой от себя:
– Хватит играть словами. Хотите что-то сказать, говорите прямо, и не сегодня, сегодня мы пришли пить, петь и плясать.
Старшина, не сговариваясь, склонил голову, и уланский сержант из двадцать первого века потихонечку запел:
Пели долго, и нельзя сказать, чтобы многие песни понравились Игорю. Пусть он и пробыл здесь достаточно долго, но некоторые вещи отказывался воспринимать в принципе.
Затем, когда обстановка стала слишком уж «минорной», Андрей вышел в круг и начал танцевать. Поскольку за его движениями была школа, то казаки оживились.
– Давай-давай, – орали они, хлопая в ладоши. Вскоре загудел барабан, послышались нежные звуки свирели, и между хозяевами и гостями развернулось соревнование – кто спляшет лучше.
– Емелька, давай-ка в круг, Пугачев! – заорал немолодой есаул.
