и начинают разбегаться. В этом суть падальщиков: они не воины, а убийцы, и потому багги и мотоциклисты мчатся в стороны лавовых проток, сейчас холодных, застывших, в отчаянной надежде ускользнуть от беспощадных дотовцев. А за ними бегут пешие дружки, проклиная и Галицару, чья мстительность затащила их в этот ад, и беспощадных спецназовцев, и своих счастливых приятелей, которым удалось остаться на колёсах.
Падальщики бегут. Настоящий бой не для них. Им нечего защищать, кроме своих шкур, а в данном случае целостность шкуры определялась исключительно умением быстро бегать. И удачей, разумеется, потому что у дотовцев тоже есть мотоциклы и багги, и они рвутся в погоню, вознамерившись уничтожить банду до последнего ублюдка.
– Отличное утро, Матвей, не так ли?
Бой, можно сказать, закончился. У церкви догорают машины, валяются трупы, в округе ещё стреляют, но опасности уже нет, и старик вернулся на крыльцо. Встал рядом с Карлосом, такой маленький и невзрачный на фоне мощного ЗСК, и с печалью оглядел последствия короткого боя.
Особенно – трупы.
Он знал, что иначе нельзя. Но ему не нравилось, что правильный поступок оказался кровавым.
– Зло больше не идет за тобой? – тихо спросил он апостола.
– Теперь я пойду за ним, – спокойно ответил тот.
И Дурак тяжело вздохнул. И перевёл взгляд на нестарого, но абсолютно седого мужчину, выходящего из подъехавшего бронеавтомобиля.
Как все дотовцы, мужчина был облачён в надёжнейший защитный комбинезон уровня АА, но, поскольку эта область Зандра считалась слабозаражённой, он позволил себе снять маску и защищал дыхание лишь вживлёнными фильтрами. Но от перчаток не отказался. И датчики на его правой руке работали в непрерывном режиме, фиксируя малейшие изменения в окружающем пространстве.
В Спецназе генерала Дота был только один абсолютно седой офицер высшего ранга, и Карлос понял бы, кого видит, даже без белого халата, который мужчина носил поверх комбинезона.
Белый Равнодушный.
Не халат – офицер. И Флегетон припомнил слова Матвея о том, что они общаются.
С человеком, чьим именем пугали детей…
– Мне доложили, что неизвестная банда падальщиков едет к Церкви, а ты ведь знаешь – я не люблю ничего неизвестного, – произнёс Равнодушный, с улыбкой глядя на монаха. – Могло получиться так, что ублюдки наплюют на правила, вот я и решил проследить за порядком.
– Они были агрессивны, – признал старик.
– Значит, я подоспел вовремя. Тут немного грязно, но ты не беспокойся: мы отбуксируем технику и уберём трупы.
– Спасибо.
– Не за что. – Белый перевёл взгляд на апостола. – Ну а ты чего стоишь, будто истукан, Гена? Думаешь, я не узнал твой ЗСК? Снимай шлем и ползи здороваться.
Карлос помедлил, а затем шёпотом отдал системе голосовой приказ, забрало поднялось, и Белый увидел лицо собеседника. И помрачнел. Но к оружию не потянулся, потому что апостол убрал пулемёт за спину и стоял перед дотовцем не только с открытым лицом, но и с пустыми руками.
Стоял в чужом ЗСК, но такое бывает, это Зандр, и Равнодушный сразу понял причину.
– Как тебя зовут?
– Карлос Флегетон.
– Это не твой комплекс, Карлос Флегетон, – с мрачной грустью произнёс Белый. И привычным, немного усталым жестом потёр лоб, словно растирая по нему печаль. – Он принадлежал хорошему человеку.
– Теперь ЗСК мой, и он мне по размеру, – твёрдо ответил Флегетон.
– Только по нему?
– И по душе.
Несколько мгновений Белый молчал, пристально глядя Карлосу в глаза, а затем качнул головой:
– Нам нужно поговорить. – И стал подниматься по обветшалым ступеням Церкви.
* * * – Зачем?
– Что «зачем»? – не понял Агроном.
