– Почему ты не восстановил справедливость сам?
– Я – маленький человек.
– Ты мог собрать нескольких таких же маленьких людей.
– Все боятся…
– Ты мог собрать нескольких таких же маленьких людей, – с нажимом повторил Нянька, намекая, что не слышит искренности в жалком ответе.
– У меня семья. – Щуплый опустил голову. – Зачем вы спрашиваете, если знаете ответ?
– Затем, чтобы ответ услышал ты. – Плечистый заложил левую руку за портупею. – Знаешь, что я сделаю с тобой и твоей семьёй, если выяснится, что ты меня обманул?
В отличие от собеседника, который понятия не имел, под какой личиной прячется в Зандре Нянька, плечистый прекрасно знал, кто его вызвал, где щуплый живёт и что собой представляет. Так он страховался от недоброжелателей, которых у Няньки накопилось более чем достаточно.
– Они действительно воруют детей, – твёрдо произнёс щуплый. Теперь он смотрел прямо в маску высокого с таким видом, будто смотрел ему в глаза. Напоминание о трусости заставило щуплого разозлиться, и это был хороший знак. Это показывало – он способен забыть, что маленький, и вспомнить, что человек. – Только детей.
– С округи?
– Нет, в Перевальнике действуют чёткие понятия: местные под защитой, и гадить рядом с базой Гопак боится. Его падальщики шарят по соседним территориям, но осторожно, чтобы не навести на след.
– Кто в Перевальнике главный?
– Железный Митя.
– Он в деле?
– Нет, брезгует. – Щуплый помолчал. – Но Гопак ему платит. Здесь все платят Железному.
– Нормальная ситуация… – Теперь выдержал паузу Нянька. – Откуда ты так много знаешь?
– Я на Железного водовозом работаю, – произнёс щуплый таким тоном, что стало ясно: он не сомневается в том, что Няньке это известно. – У Гопака с Железным контракт, я каждую неделю привожу на его базу среднюю бочку, и…
– Теперь ты приятельствуешь с ними.
– Приятельствовал, не без этого, – не стал скрывать доносчик. – Сначала я думал, что Гопак и его пацаны – просто падлы, которые договорились с Железным. Потом, когда узнал, чем они промышляют, стало противно… А потом я услышал о вас.
– Куда они отвозят детей?
– Не знаю. Но папаши сюда точно не прилетают, я бы знал.
– А приятели твои не хвастались?
– Вообще об этом молчат. – Щуплый качнул головой. – Не надо говорить, что они мне приятели. Теперь не надо. Я… Я ведь рискую.
– Знаю.
– Но всё равно написал вам.
– Я это ценю.
Они все рискуют. Все они: маленькие, трусливые, обременённые семьями, слабые… Над ними насмехаются, иногда – унижают. Они, как правило, смотрят в землю или в сторону. Они находятся в самом низу пищевой цепочки Зандра, но на них держатся остатки цивилизации. Они работают. Они вынуждены со многим мириться, но это не значит, что им нравится то, что они видят.
И все они знают, чем рискуют, обращаясь к Няньке.
Но обращаются.
Обращаются, несмотря на то что преступление, за которое наказывал Нянька, их самих обычно не касалось. Обращаются, потому что не могут больше смотреть в сторону. И не могут выступить сами.
– Ты знаешь, что я плачу за наводку?
– Пятьдесят радиотабл, – подтвердил щуплый.
– Они тебе нужны?
– Не откажусь, – не стал врать доносчик. – Но я вам написал не ради денег.
Или не только ради них. Впрочем – плевать, сделка есть сделка.
– Твои деньги. – Нянька протянул щуплому снятый с пояса мешочек.
– Спасибо!
Глаз под маской не видно, однако по голосу плотный понял, какие чувства испытывает собеседник, и, не отпуская мешочек, твёрдо произнес:
– Не трать их в ближайшую пару месяцев.
