рассказывай, что с тобой случилось.
Сначала моя речь напоминала голос перепившего кофе енота, но потом папа все же вытащил из меня нужную информацию. Помрачнел как-то, вздохнул.
– Вот почему у вас ничего по-человечески не получается?
– Прости. – Я опустила голову.
– Арюшка, ну вот что вы за люди с Кларком, а? Ты-то ладно, а он? Взрослый мужик вроде, а ведет себя, как дитя неразумное.
– Ты его вытащишь?
– Вытащу. Только подумай вот о чем. Рабочие и стража видели, как мой лучший сотрудник валяет по земле мою дочь, целует ее и рвет платье. Что не видели, то додумают. Как мне там теперь появляться, а? Что сказать-то, чтобы и тебя оградить от сплетен и себя заодно?
– Не знаю, – шмыгнула я носом.
– Не зна-а-аю, – передразнил отец. – Иди умывайся, переодевайся и поедем в управление. Писать заявление, что Саймон Кларк тебя не трогал, ты сама платье порвала и, вообще, милее существа, чем этот инкуб, в мире не сыщешь.
– А он не ляпнет что-нибудь?
– Ляпнет, останется там куковать, – отрезал папа. – Все, давай быстро, пока мама не развела тут сырость и причитания!
Следователь был строг, суров и стар. А еще он был начальником Уита, но того, к счастью, не было. Не видела я его и на празднике, что странно, ведь он собирался там быть. Но подумать об этом мне не дали.
– Значит, дурачились? – рыкнул грузный мужчина и задумчиво почесал пышные усы.
Мы с папой синхронно кивнули.
– Значит, романтический вечер?
Папа снова кивнул, я уже неохотнее. Мы договорились представить все это занятной игрой влюбленных молодых людей. Со скрипом я согласилась, не оставлять же невинно избиенного Кларка в застенках. Хотя, по правде сказать, получил он за дело.
– Слушай, Тайлус, – наконец изрек следователь, – вот ты мне скажи, чего тебе надо, а? То таскайся за твоей девкой, глаз с нее не спускай. То отпусти хахаля, он ей не платье рвал, а дизайнерские услуги оказывал.
– Я же тебе говорю, заигрались ребята. Это ж Саймон Кларк, ты знаешь, что мы дружим. Выпили, захотелось приключений, полезли на фабрику. Ролевые игры у них, до свадьбы дотерпеть не могут.
Услышав окончание фразы я сделала такое лицо, что у следователя даже усы начали внимательно меня изучать. Пришлось сделать вид, что я капец как интересуюсь его грамотами и наградами над столом.
– До свадьбы? – хмыкнул мужчина.
– Ага, – подтвердил папа. – Ну, мы не выносим, конечно. Но вроде планируют.
– Теперь рекомендую вынести. Бойкие газетчики уже подхватили новость и строчат статейки из серии «С кем развлекается дочка промышленника».
– Я наемный директор, – поправил его папа. – Не волнуйся, с этим мы разберемся. Отпусти его с нами, проголодался поди.
– Проголода-а-ался, – проворчал следователь. – Исхудал, бедняжка. За бабами бегать не проголодался, а отвечать он проголодался.
– Не волнуйся, – шепнул мне папа, – он просто очень ревностно относится к защите слабых категорий подданных.
– Зачем ты сказал, что мы помолвлены?! – прошипела я в ответ.
– Потом поговорим. Иди на улицу, жди там, подписи везде поставила?
На улице моросил мелкий дождь. Управление правопорядка располагалось в центре, как и все остальные важные учреждения Теля. Тут же раскинулся небольшой парк, где продавали разные вкусности и яркие игрушки. Я нашла палатку с чаем и горячей выпечкой, потратила последнюю мелочь, завалявшуюся в кармане, на два пирожка и стакан с ароматным клюквенным чаем. Шикарное ощущение: горячая, чуть кисленькая жидкость подарила всему телу тепло.
Из здания вскоре вышли отец с Саймоном, причем инкуба мне сразу стало жалко. Невыспавшийся, испачкавший белоснежную рубашку. Ему еще, кажется, врезали. И правда, чего я рванула? Надо было догадаться, что не будут мои шестеренки болгаркой резать.
Зато поцелуй… воспоминания о котором я спрятала куда-то глубоко-глубоко, словно они были слишком ценные и личные, чтобы думать о них между делом. Спрятала и не доставала.
– Арюш! – позвал папа. – Идем скорее, промокнешь.
Едва я заскочила в карету, она тут же тронулась с места. Саймон хмуро взглянул на меня и отца, потом криво усмехнулся и откинулся на спинку сиденья. Я растерянно протянула ему пирожок. Отказываться он не стал, так что вскоре мы оба с аппетитом жевали, прихлебывая чай из одного стакана. По всей карете разнесся запахи свежей выпечки.
– А мне? – почти обиженно поинтересовался папа.
– А ты не заслужил, – ответила я. – Зачем ты ему сказал про свадьбу?
