Я кладу мешки на пол.
– Добро пожаловать домой, ребятки!
– Ребятки? Судя по запаху, это пара дюжин обгадившихся щенков.
О этот голос, знакомый и привычный, как разношенные тапочки! Сердце готово выскочить из груди (хотя, быть может, виной тому неудачная регенерация после драки). Я резко оборачиваюсь на
– Слепая Эл! Ты выглядишь точно так же, как при нашей последней встрече!
– Ты тоже, Уэйд. Как и весь мир. С виду он ничуть не изменился.
– Ах ты, старая язва! Ты пришла! Ты здесь!
Она скрещивает руки на груди:
– Что за чушь ты несёшь? Десять минут назад я потягивала лимонад у себя на крыльце. Потом ворвался ты, схватил меня и телепортировал сюда! А теперь мне надо притвориться, что я пришла сама, по собственной воле? Если тебе по душе такие забавы, сними девочку и развлекайся.
Да, дорогой читатель, я вынужден признать, что опустил тот эпизод, где я отыскиваю Эл и привожу сюда. Единственное, что я могу сказать в своё оправдание, – так было лучше для композиции. Как я уже говорил в пятой главе, близких друзей у меня мало, но Эл – самая главная из них. Не так
Она грозит мне пальцем – вернее, куда-то в мою сторону.
– Даже не думай меня здесь удерживать. Я наложу на себя
Пусть вас не обманывает её показная жизнерадостность. Эл, также известная как Алфея, работала на британскую разведку. Когда её часть дислоцировалась в Заире, меня послали её убить. Но я ещё в детстве не умел рисовать по точечкам, так что я убил всех, кроме Эл. Потом, когда я уже стал Дэдпулом до мозга костей, наши пути снова пересеклись. Если вкратце, то мне был нужен кто-то, кто делал бы уборку в доме и сообщал мне, что реально, а что нет, поэтому я решил, что Эл поживёт со мной, – и да, приложил все усилия, чтобы она не уходила.
Банальное похищение или сложные противоречивые отношения? Вам решать.
Похищение.
Я подхожу поближе, чтобы обнять её.
Она мигом приходит в ярость и хватается за какой-то зловещего вида рычаг.
– Ещё один шаг, и я нас обоих отправлю на тот свет!
– Эл, Эл! Что мне надо было сделать, чтобы в тебе проявились хотя бы зачатки Стокгольмского синдрома? Кстати, я думаю, это просто выключатель.
– Стокгольмский синдром развивается только тогда, когда жертва считает, что отсутствие насилия со стороны агрессора – это признак симпатии. Нет недостатка в насилии – нет Стокгольмского синдрома. – Она сплёвывает. – Чёртов выключатель!
Я осторожно снимаю её руку с рычага.
– Если разобраться, кто был настоящей жертвой, ты или я?
– Я.
Она.
Всё та же старая добрая Эл. Я нажимаю на рычаг – чисто для проверки. Да, действительно, выключатель.
– Я обеспечил тебя крышей над головой, питанием и всеми сезонами сериала «Мэтлок».
Она криво ухмыляется.
– Когда я наконец сбежала к другу, ты меня уже там поджидал! Ты чуть не замучил его до смерти на глазах у его собак!
– Чуть не замучил. Ключевое слово – чуть. Так, значит, ты любишь собак?
Собаки, к слову, ведут себя подозрительно тихо. Странно, что они не пытаются выбраться. Может быть, стоило развязать мешки.
– Нет. Единственный пёс, которого я когда-либо кормила, – поводырь по кличке Дьюс, и его я ненавижу ещё больше, чем тебя.
Я развязываю мешки:
– Как там старина Дьюс?
Эл не похожа на меня, она ушла не так далеко от мира нормальных человеческих чувств. Вот почему она мне нужна – она возвращает меня на
