– Мы справимся, – коротко и уверенно отозвался он, наконец сбросив наземь свой дорожный мешок, и расправил ноющие плечи. – Оставь сумку здесь: она будет мешать. Либо позже мы вернемся за вещами, либо они нам не понадобятся уже никогда.
К дому за частоколом они приближались кругами, точно волки к ослабевшей добыче, останавливаясь через каждые два-три шага, вслушиваясь в лес вокруг и до рези в глазах всматриваясь в чащу на все четыре стороны. Лес вокруг был пуст и тих – кроме пения птиц, ничто не нарушало безмолвия, и кроме желтеющей листвы, шевелимой едва проникающим сквозь заросли ветром, ничто не двигалось.
Стоящий на рукотворной поляне дом Курт и Нессель обошли вокруг, осмотрев частокол и калитку с настолько близкого расстояния, насколько это было возможно. Калитка была приоткрыта, и сквозь широкую щель хорошо просматривалась часть двора – заросшая притоптанной травой земля, валяющееся одинокое полешко, угол бревенчатой стены дома…
– Открыто, – едва слышно шепнула Нессель, когда Курт осторожно сделал шаг назад и в сторону, пытаясь увидеть как можно больше, уловить хоть какое-то движение там, за частоколом. – Почему открыто?
– Не боится? – так же одними губами предположил он неуверенно. – Охранные заклятья?
– Здесь что-то было, – согласилась ведьма. – Чувствую. Было, но сейчас нет. Не понимаю. И…
Она запнулась, словно опасаясь произнести вслух то, что было в мыслях, и Курт осторожно подбодрил:
– Да?
– И я не чувствую Альты, – еле слышным шепотом договорила Нессель.
Он нахмурился, смерив взглядом незапертую калитку, частокол, молчаливый дом и пустоту у входа…
– Быть может, слишком далеко? Или он не позволяет ничему просачиваться наружу?
Ведьма лишь бросила на него тоскливый взгляд исподлобья, не ответив, и Курт, осторожно переведя дыхание, снова попытался всмотреться и вслушаться, силясь уловить хотя бы отзвук, хотя бы тень движения…
Минуты влачились мучительно долго, унося с собою и ту слабую уверенность, что была; тишина вокруг все больше начинала казаться зловещей и мертвой, а от неподвижности сводило скулы. Нессель стояла рядом, не шевелясь и не пытаясь заговорить, сжав кулак на рукояти своего кинжала; взгляд ведьмы вперился в приоткрытую калитку, дыхание было еле слышным, и вокруг снова запахло морозным воздухом…
Когда Нессель, глубоко вздохнув, зажмурилась, расслабив руку и опустив голову, Курт понял и без объяснений, что ничего ей увидеть не удалось, – то ли и впрямь по причине того, что Каспар умудрился укрыть этот дом невидимым покрывалом, не позволяющим
Курт сделал шаг вперед, окинул взглядом проплешину в несколько локтей шириной, неровную, с выпирающими тут и там корнями, и, переглянувшись с Нессель, вынул из чехла арбалет. Та распрямилась, заметно побледнев, и молча кивнула.
У границы зарослей, некогда четкой, а теперь полузаросшей, он остановился на миг, собираясь с духом больше для того, чтобы вести за собой ведьму, нежели боясь за себя самого. Отчего-то опасения или хотя бы напряжения не было; в душе ощущалась какая-то туманная пустота, и никак не удавалось осмыслить, что там, впереди, всего в нескольких шагах, – завершение долгого, многолетнего пути, погони через годы и города, по дорогам, тайнам и смертям, никак не получалось проникнуться важностью момента или хотя бы ощутить азарт охотничьего пса перед последним броском на выслеженную добычу… Лишь легкая усталость и желание завершить все поскорее, словно сейчас, здесь, не решалась судьба многих людей и не сходились сотни и тысячи нитей прошлого и будущего, а всего лишь выпала возможность закончить, наконец, долгую, изматывающую и уже отвратительно скучную работу…
– Держись за мной, – шепнул Курт тихо.
Несколько шагов до частокола он преодолел за какие-то мгновения; то ли утомление сыграло злую шутку, то ли не так уж был спокоен майстер инквизитор, как мнилось ему самому, однако вырубленное пространство оказалось будто бы меньше, чем казалось оттуда, из зарослей. А быть может, попросту слишком давно это было – работа вне городов или деревень, и какие-то с виду неважные мелочи подзабылись и стерлись, а потому просто не вышло верно оценить расстояние.
В калитку Курт вломился с ходу, не пытаясь задержаться снаружи: если какие-то тайные, не видимые простым глазом ловушки здесь все-таки есть – Каспар уже в курсе, что к нему наведались гости, а задержка ничем не поможет, лишь умножит опасность быть обнаруженными. Через пустой безмолвный двор шириною в четыре шага он пронесся на одном дыхании, не опуская взведенного арбалета, и остановился лишь у двери в дом, пытаясь услышать, не донесется ли изнутри хоть звук, хоть шарканье подошвы, хоть что-нибудь…
Нессель, застывшая рядом, взглянула вопросительно и, увидев ответный кивок, осторожно нажала на дверь ладонью. Что-то неприятное, холодное шевельнулось внутри, когда Курт понял, что совершенно этому не удивился – тому, что дверь тоже оказалась незапертой; створка поддалась легко и тихо, без скрипа, наполовину открывшись и выставив на обозрение часть комнаты, озаренной солнцем, ярко светившим сквозь окно с распахнутыми ставнями. Подтолкнув дверь плечом и открыв ее пошире, Курт медленно прошел внутрь, уже понимая, что дом пуст и безжизнен, что никто не хоронится в дальних
