– Как думаешь, мы сможем жить в мире? – вдруг тихо и серьезно спросила Нессель, и он удивленно воззрился на собеседницу, на миг позабыв о своем смятении.
– Мы – кто? – уточнил Курт осторожно; ведьма пожала плечами, вяло обведя рукой комнату и неопределенно кивнув в сторону окна:
– Мы все. Люди, как ты, и… такие, как я, как Альта. Однажды мы сможем спокойно жить вместе или вы просто со временем истребите нас, чтобы жилось спокойно и не было опасности за спиною?
– Что за вздор? – возразил Курт. – Я бы понял, если б такой вопрос задала твоя мать или ты сама в тот день, когда мы с тобою встретились впервые и ты еще не знала, как все на самом деле, но…
– А я все еще не знаю, как все на самом деле. И на самом ли деле. Вот посмотри на себя: ты сейчас хочешь схорониться от меня под стол или вытолкать меня из комнаты, и я вижу, как ты все больше и больше уходишь в эту свою колючую скорлупу… И этот багрянец снова над тобою. Тебя раздражает и пугает, что я… такая.
– Готтер, – с расстановкой произнес он, стараясь говорить как можно мягче, но все равно слыша, как в голос просачивается неприятная и неуместная жесткость. – Поверь мне. Любой мужчина захочет спрятаться под стол от женщины, которая «видит движения его души». Ну, или вытолкать ее из комнаты… А мне, – добавил Курт, улыбнувшись в ответ на неровную, унылую усмешку ведьмы, – так и вовсе по чину не полагается быть для кого-то читаемым, подобно книге. И то, что хоть кто-то умудряется вот так видеть меня, – говорит о моей несостоятельности как следователя, что меня отнюдь не радует.
– Другие не увидят, – повторила Нессель. – С ними ты не… И все же, – оборвав саму себя на полуслове, продолжила она, – покоя между нами нет. Такие, как я, работают с вами или на вас, вы пользуетесь их услугами и позволяете жить между людьми, вы уже не преследуете всех подряд лишь за одно только отличие от простого человека, да… Но все равно всё не так, все равно мы словно два разных существа, и как человека меня не принимают.
– Не ты ли рассказывала, что в вашей деревне…
– В нашей деревне, – перебила Нессель, – ко мне относятся, как к убогой. Сперва – боялись, а когда поняли, что употреблять свой дар во вред я не желаю, – стали меня принимать так, будто я какая-то скорбная рассудком или увечная… То есть, ты понимаешь, что я сказать хочу? Я не думаю, что это – из-за того, что я сирота или одинокая, я просто уверена, это потому что я –
– Это дело времени, – помедлив, отозвался Курт, снова поправив одну из фигурок на доске. – Слишком мало лет миновало с тех пор, как мы были по разные стороны, и люди еще не привыкли, не поняли, что им положено думать и чувствовать, – в самих себе не разобрались. Пока еще живо поколение тех, кто помнит, как это было, – с обеих сторон. Люди меняются медленно, а в лучшую сторону – еще и неохотно. Надо просто подождать… И, разумеется, делать что-то для того, чтобы это положение изменилось. Мы стараемся, как можем. Все наладится, просто не сегодня и, быть может, не завтра.
– Хотелось бы надеяться… – тихо произнесла Нессель, даже не пытаясь скрыть недоверчивость в голосе. – В этом мире, который строите ты и твои собратья, жить моей дочери…
Она запнулась, на миг опустив взгляд и поджав губы, и тут же распрямилась, встряхнувшись точно кошка под дождем.
– Если все в вашей Конгрегации такие упрямые, как ты, у вас должно получиться, – с неискренней улыбкой подытожила лесная ведьма и кивнула на доску с крохотными фигурками: – Этим ты себя развлекаешь, когда нечем заняться?
– Обыкновенно да, – так же вяло и фальшиво улыбнулся Курт. – Лучше б, разумеется, было завести себе соперника, но в игре против самого себя тоже есть свои плюсы; в конце концов, именно себя одолеть зачастую и трудней всего. Проверено не единожды… Хочешь, научу? Хоть будет чем убить время в мое отсутствие, если мне вновь потребуется уйти одному.
– Не думаю, что я это постигну, – покривилась Нессель. Он отмахнулся:
– Чушь. Меньше слушай высокородных зазнаек, на самом деле – это просто. Единственное, что нужно, – запомнить правила, по которым полагается переставлять каждую фигуру, а остальное всецело во власти твоей выдумки… Двигайся ближе. Двигайся, двигайся – обещаю, что под стол не спрячусь.
– То есть, я должна остаться тут одна? – уточнила Нессель, исподлобья глядя на то, как он копается в дорожной сумке. – На всю ночь?
– Никто не будет знать, что меня нет, – вынув, наконец, веревку, повторил Курт уже во второй раз и поднялся с корточек, ногой задвинув сумку под кровать. – Для того и выбираюсь вот так, тайно. Тебе ничто не грозит.
– Ты не в заботе о моей безопасности так выбираешься, а чтобы никто не знал, куда ты направился и что вообще куда-то направлялся, – хмуро возразила она. – К той женщине идешь?
– Не совсем, – мотнул головой Курт, отвернувшись, дабы она не видела его лица, и не зная, поможет ли этот детский трюк вкупе с высказанной полуправдой оградиться от всепроникающего взора ведьмы. – Хочу кое-что проверить и кое за кем проследить. И поверь мне, тебе там делать нечего совершенно… Оружие есть?
– Сам же знаешь, что есть… Стало быть, мне ничего не грозит, – размеренно повторила Нессель, – но ты спрашиваешь, есть ли у меня оружие?
