– У тебя очень интересные «старые приятели», – заметила Нессель и кивнула на клочок бумажки в его руке: – Что здесь написано? Что-то важное?
– «Вечером за рыбной лавкой», – произнес Курт с расстановкой. – Вот рыбная лавка, вот я, вокруг вечер.
– Да. За мной.
В иной ситуации мальчишке, встретившему его на безлюдном рынке у закрывшейся рыбной лавочки, он по меньшей мере прочел бы лекцию об уважении к старшим, но сейчас лишь кивнул и двинулся следом. Мелкий оборвыш припустил почти рысью, тотчас уйдя далеко вперед, однако гнаться за ним, пытаясь настигнуть, Курт не стал – лишь шагал, лавируя между кучами отбросов и лужами невнятной, дурно пахнущей субстанции, стараясь не терять мальчугана из виду, не отставать и вместе с тем не подходить слишком близко. Пару раз парнишка останавливался, будто бы невзначай оборачиваясь, и, видя, что майстер инквизитор не отстает, трогался в том же темпе мелкой рысцы дальше.
Улицы вокруг становились все уже и темнее, под ногами хлюпало и хрустело все смачней и чаще; мальчишка уже не убегал вперед – топал в паре шагов впереди, по-прежнему не пытаясь заговорить и лишь коротким движением руки указывая путь, когда требовалось свернуть в очередной узкий переулочек. Несколько раз навстречу попадались сумрачные типы, глядящие на майстера инквизитора с удивлением и настороженностью, но, видя его сопровождение, лишь молча отступали с дороги, и Курт чувствовал спиной их пристальные напряженные взгляды.
– Сюда, – наконец разомкнул губы мальчишка, толкнув дверь древнего, но все еще довольно крепкого домика, и тут же исчез в дальнем конце зала пивнушки, что ютилась внутри.
Его здесь ждали: это Курт понял по тому, как обратились к нему лица немногочисленных посетителей, – полдюжины человек того же потрепанного и угрюмого облика, что и давешний детина, даже не двинулись с места, ни в одном взгляде не промелькнуло ни тени удивления или растерянности, никто не произнес ни звука и не попытался задать ни единого вопроса. Лишь разговоры, что велись, пока мальчишка не открыл дверь, стихли разом, погрузив небольшой тусклый зальчик в совершенную тишину.
– Да, вижу, – прозвучал во всеобщей тишине голос хозяина, и мальчишка, только что шептавший что-то ему на ухо, кивнув, отступил назад.
Владелец сомнительного заведения – довольно молодой невысокий тип с лицом, когда-то явно хорошо подправленным чьими-то кулаками, – неспешно вышел из-за конструкции, которую можно было с натяжкой назвать стойкой, и коротким движением руки указал на пустующий стол справа от себя:
– Садитесь, майстер инквизитор. Будем говорить.
– Не проверишь Знак? – спросил Курт с усмешкой, усаживаясь за грязный стол и стараясь не думать о чистоте скамьи под собою. – Не убедишься еще как-то в том, что я тот, за кого себя выдаю?
– Ни к чему, – мимоходом улыбнулся хозяин, садясь напротив. – Финк вас обрисовал достаточно внятно, да и весь Бамберг уже болтает о том, что нас почтила вниманием легенда Инквизиции, если вы понимаете, о чем я… Меня зовут Вурцель.
– Фамилия или прозвище? – уточнил Курт, и тот благожелательно хмыкнул:
– Прозвище, майстер инквизитор. Вот только хотел бы я сказать, что оно все еще что-то значит, да не могу[42] – я тут давно уже не главный. Вот про это мы с вами говорить и будем. То, про что Финк для вас просил разведать, – оно и нас тут коснулось.
– Звучит не слишком радужно, – заметил Курт, уловив, как хмурые лица вокруг помрачнели еще больше, и Вурцель со вздохом кивнул:
– А то… Ну, словом, вот что, – кивнул владелец, упершись в стол локтями и тяжело навалившись на руки. – Для начала я вам скажу, что мы вашему приятелю не подчиняемся, если вы понимаете, о чем я. Слышать про него слышали, что уважаемый человек – знаем, но в его гильдию не входили. Не вижу я, знаете ли, никаких выгод самого себя вгонять в послушание непонятно кому. Тут мы были сами себе хозяева, сами за себя решали, что нам лучше, и пусть у нас покровителей со связями в Инквизиции нету – зато и в затылок никто не дышит, если вы понимаете, о чем я.
– Еще как понимаю, – подтвердил Курт, хотя ответа от него явно не ждали, и Вурцель кивнул:
– Так вот. Я про вашего приятеля ничего плохого сказать не могу, говорю сразу: не слышал ничего такого. Потому, когда от него прилетела весточка – помочь согласился сразу. И вот что мы тут решили… – хозяин пивнушки ненадолго умолк, переглянувшись с молчаливыми свидетелями беседы, и, вздохнув, продолжил: – Мы так подумали. Если вы, майстер инквизитор, разгребете то дерьмо, что тут образовалось, – перейдем под руку вашего приятеля. Бамберг войдет в эту его гильдию, мы его признаем самым главным головорезом или кем там надо, уж не знаю, как это у него положено… Потому что так вот оказалось, что мы как прежде были сами по себе, и это было хорошо, так и теперь мы сами по себе остались, но это оказалось уже не так хорошо, если вы понимаете, о чем я. Сами мы… не справились, и все становится только хуже.
– Всем скопом да при поддержке – всегда лучше, – осторожно заметил Курт. – А в одиночку даже рыбу ловить тяжко… А не нальешь ли чего выпить, Вурцель? Я так предчувствую, разговор долгий будет.
– Это дело, – кивнул владелец, с готовностью поднявшись, и направился за стойку. – Пива вам или покрепче чего?
– Пива, – отозвался Курт, показательно вздохнув. – От этой жары, кажется, все от глотки до последней кишки пересохло.
– Оно, в общем, так, – продолжал Вурцель, нацеживая светлый, как грушевая смола, напиток. Майстер инквизитор, поразмыслив, решил для себя почитать кружки чистыми, а пиво неразведенным. – Когда от Финка пришла весточка, мы сразу решили, что вот оно, пришло время, когда есть выбор – или
