Не чувствовать тепла…
Не чувствовать.
Это лишнее.
– Кое-что есть.
От того, как спокойно и отстраненно прозвучал собственный голос, почему-то стало холодно; на мгновение умолкнув, он продолжил, поведя рукой над телом:
– Видишь? Эта рана была нанесена при жизни. Ножевой удар. Хороший, сильный. Пробил брюшину, а также почти прорезал и сломал ребро – вот тут. И нож был хороший – широкий и остро заточенный.
– Такой? – уточнил охотник, поддев ногой что-то, лежащее подле второго тела; Курт обернулся, бросив взгляд на закопченное, испачканное сажей оружие, и медленно кивнул:
– Да, что-то вроде такого. Ее ранили и подожгли дом. Умерла она уже в огне, и умерла не от дыма, задохнувшись, а именно от огня.
– С чего ты взял? – неуверенно спросил Ван Ален, явно смущенный его спокойствием. – И с чего ты взял, что это вообще твоя графиня? Быть может, ей удалось выбраться и она сейчас у кого-то из соседей или…
– Нет, – оборвал Курт уверенно, и тот запнулся, умолкнув. – Это она. Вот это принадлежит ей, – он указал на лежащий в слое угля и пепла стальной гребень для волос с остатками потекшего серебра на нем. – И лицо. Оно сильно обезображено огнем, но я все равно узнаю его. Я его слишком хорошо знаю, да и… все остальное тоже. Что же до первого твоего вопроса – вот, посмотри: локти и колени распрямлены. Когда тело обгорает уже после смерти, они полусогнуты. Не знаю, отчего так происходит, но – поверь опыту. У обгорелых уже мертвых тел это наблюдается всегда, руки и ноги застывают в таком положении, если, разумеется, человек не связан так, что остается распрямленным. Она была без сознания или же попросту настолько ослаблена, что не могла шевелиться: тело лежит возле лестницы, а не у выхода. Будь она в силах и в себе – попыталась бы ползти к двери, а не ко второму этажу… А с этим что? – спросил он, поднявшись на ноги и развернувшись ко второму телу. – Нож был рядом с ним?
– Прямо возле руки, – не сразу отозвался Ван Ален, с усилием отведя взгляд в сторону. – И если судить по тем признакам, о которых ты сказал, этот сгорел уже мертвым.
Курт склонился над обугленными останками, всмотревшись; охотник рядом с ним шумно сглотнул, с трудом вдохнув сквозь прикрывавший лицо рукав, но на сей раз назад не отступил.
– Удар в горло, – констатировал Курт, распрямившись. – Края ран обгорели, но если присмотреться – их видно: четыре отверстия, удар нанесен чем-то острым, но без режущих краев… Это ее гребень.
– По крайней мере, она и его забрала с собой, – произнес Ван Ален тихо и, когда Курт распрямился, бросив на него пустой равнодушный взгляд, неловко пожал плечами: – Утешение так себе, понимаю… Слушай, Молот Ведьм, пока мы одни, хочу сказать. Ты это… Когда я насмехался над этой женщиной и над вами, и… Я и не думал, что между вами что-то и в самом деле есть. Я думал – слухи, сплетни, ничего более… Мне очень жаль, что так вышло.
– Твоей вины нет, – отозвался он, отступив от обугленного тела и бросив взгляд вокруг. – Мы сами хотели, чтобы всем так казалось – что это лишь слухи и ничего более. Сами насмехались друг над другом на людях… Сам понимаешь, нам обоим было совершенно ни к чему повествовать о наших отношениях всему свету.
– Она… и правда любовница Императора? Вы опасались, что он узнает и…
– Он знает, – оборвал его Курт, и охотник замер, глядя на него удивленно. – И, сдается мне, его сей факт особенно не беспокоил. И не только потому, что их любовные отношения уже давно прекратились… Нет, Ян. Дело не в ее высокопоставленных любовниках и даже не в людской молве. Помнишь, при нашей первой встрече я говорил тебе, что не иметь друзей, семьи и близких – самое надежное и безопасное? Когда нет тех, кто тебе дорог, на тебя нечем надавить, тебя нечем запугать… И тебе нечем нанести душевную рану, чтобы дать понять и напомнить о том, как ты уязвим.
Ван Ален нахмурился, скосившись на тело Адельхайды у лестницы, и осторожно выговорил:
– То есть, ты думаешь, это всё – из-за того, что вы…
– Я не верю в случайности, Ян, – не дав ему договорить, произнес Курт ровно. – Что мы здесь видим? Похоже на то, что грабитель забрался ночью в дом, хозяйка спустилась на шум, он ударил ее ножом, она успела ударить в ответ, но выронила светильник, который был у нее в руке, тот разбился, масло разлилось, случился пожар, и все погибли. Думаю, такую версию и примет магистрат.
– Но не ты?
– Майстер Гессе! – послышалось от двери, и Курт обернулся, глядя на встрепанного бледного Ульмера, который заглядывал внутрь, явно не решаясь войти; на лице молодого инквизитора застыла смесь растерянности и испуга. – Вы здесь?
– Да, Петер, – отозвался он и, бросив последний взгляд на тело перед собой, медленно вышел на улицу перед домом, кивком велев охотнику идти за собой.
– Мне сказали, что ночью был пожар, – косясь на Ван Алена с подозрением, торопливо заговорил Ульмер, с каждым словом отступая все дальше
