После беседы с подьячим Ефимием Верунька вернулась в обитель и, не обнаружив там Марью Андреевну, принялась исподволь выпытывать у послушниц да у монахинь: куда это, мол, гостья московская подевалась? Кое-что узнать удалось – видели сестры, что не одна отъезжала княжна, а с охраной, с ратниками – конно, людно и оружно. Видать, куда-то далече собралась дева. Куда именно, сестры не ведали, но к вечерне гостья обещала быть. Даже еще раньше – к трапезе.
Однако скоро уж и трапезничать садиться, а Марьи все не было, и от того Верунька заполошилась – вдруг да случилось что? И что дьяк Василий Яковлевич скажет? А то и скажет: не уследила, мол, не уберегла!
Напрягла девчонка мозги, вспомнила, что говорил ей дьяк про деревню Хилово, что от Новгорода в десяти верстах. Мол, имеет княжна интерес к сей деревне. Так, верно, туда и поехала? И там с ней что-то случилось.
Ноги в руки – рванула девица на торговую сторону, туда, на подворье царское, где должен быть человече верный, Василием-дьяком указанный. И тайное слово к нему тоже дано было. Слово то Верунька не забыла и, человека нужного по описанию отыскав, поклонилась да молвила тихонько:
– От Нарвы до Ревеля, верно, пять ден скакать?
Молвила, тут же и отзыв получила:
– Не пять, а и за три управиться можно.
Человек дьяка оказался мужчиной сильным, решительным, но неприметным – обычное лицо, увидишь – не запомнишь, обычная скромная одежонка – однорядка серенькая сермяжная. Услыхав слово тайное, человече девчонку в сторонку отвел – а она ему все про княжну и рассказала, чем, видно было, сильно растревожила.
– Ах ты ж, ах, – сокрушался мужчина. – И короля-то нет тоже… Хилово, говоришь?
– Угу.
– Ладно. Проверим!
Маша все же прикрылась травою, уселась, прижалась голой спиной к дубку. Магнус с другой стороны сел – так и сидели, дожидаясь, покуда одежка высохнет, разговаривали. Арцыбашев больше отмалчивался, а Маша о своем детстве рассказывала, о тех давних светлых временах, когда еще живы были отец с матушкой.
– Мы тогда любили в города играть, – неожиданно сообщила княжна. – Вот, к примеру, я говорю – Москва, а другой на последнюю буквицу – Астрахань.
Арцыбашев сильно удивился: не знал, что эта простая игра такая древняя. Ну, пусть не древняя, просто старинная – и все же.
– А мы с тобой в Ливонии где будем жить? – чуть помолчав, полюбопытничала девчонка.
Король повернул голову:
– А где ты хотела бы?
– Нет, нет, не смотри на меня, – снова застыдилась княжна. – Отвернись, я же нагая!
– Ты ж невеста моя!
– Ну… я уже говорила. Так где же? Ой… я бы хотела в Нарве. Красивый городок, говорят.
– Красивый, да не наш, – Магнус покачал головой. – Он государю русскому напрямик подчиняется.
– Жаль. Нарва – богатый город. А нельзя его как-нибудь потихоньку к нам, в Ливонию, увести? От царя Ивана в хозяйстве толку нет, сам видишь – запустение кругом, разруха.
– Попробуем увести, – заверил король.
Княжна улыбнулась и вдруг к чему-то прислушалась, напряженно вытянув шею:
– Кажется, скачет кто-то! Ну да – вон, копыта стучат. Прячемся!
Похватав развешенную для просушки одежку, молодые люди быстро схоронились в ракитнике. Полегли, затаились… осторожненько выглянули.
Долго ожидать не пришлось. Из лесу на опушку выехали вооруженные всадники, многие – в европейского типа латах. Во главе отряда, в таких же доспехах, скакал плечистый мужчина с неприметным лицом… явно королю знакомым.
– Стойте! – придержав коня, командир поднял руку в латной перчатке и оглянулся вокруг. – Ваше величество, – продолжил он по-немецки, – ежели вы здесь, то имею честь сопроводить вас до Новгорода!
– Гут, – натянув одежку, Арцыбашев выбрался из ракитника и приказал всем отвернуться.
Маша быстренько натянула еще сыроватое платье.
– Там, в лесу, людей моих не встречали?
– Встречали, госпожа! А еще встречали разбойников. Их мы всех разогнали.
– Еще б не разогнать, – помогая невесте сесть в седло почтительно подведенной кем-то из ратников лошади, король невесело хмыкнул. – Этаким-то многолюдством.
Ратников и в самом деле оказалось довольно много – с полусотню точно. Где-то около роты, говоря немецким языком, вернее тем его диалектом, что
