восставших (или все же разбойников?) уже ворвалась в замок и завязала бой во дворе. Туда и следовало теперь направляться. Только бы Черный Эйно не забыл про телеги с порохом!
Леонид оглянулся: нет, не забыл – возы уже катились через ров к захваченным нападавшими воротам.
– Заря-жай! На пле-чо! На пра-во… Шагом… арш!
Ух, и молодцы! Настоящие солдаты. Еще только песни строевой не хватает… типа «У солдата выходной, пуговицы в ряд!». Увы, не до песен сейчас, не до песен…
Ветер неумолимо уносил туман, огрызаясь, со стен замка уже ударили пушки. Пальнули на острастку – в белый свет, как в копеечку.
Добравшись во двор замка, Арцыбашев, не обращая особого внимания на завязавшуюся – с хрипами, звоном клинков и кровью – сватку, принялся распоряжаться закладкой пороховой мины. «Падающая башня», говорите? Ну что же, пусть падает! Пусть упадет… грохнется…
– Все готово, господин капитан!
– Эйно! – улучив момент, крикнул крестьянскому вожаку Лёня.
С ходу срубив подбежавшему кнехту голову длинным двуручным мечом, атаман обернулся и кивнул – пора!
– Поджигай! – распорядился Магнус. – Да не стойте вы, прячьтесь! Сейчас рванет так, что…
Он не успел договорить, успел лишь броситься навзничь. Рвануло так, что все на какое-то время оглохли. Наклоненная к болоту башня вздрогнула, пошатнулась… и с грохотом и пылью повалилась в ров. К ней, через реку, уже переправлялись восставшие…
С внутренней защитой замка было покончено. Остался лишь донжон – главная башня, которую тотчас же обложили порохом. Черный Эйно вовсе не собирался брать пленных…
– Поджигай!!!
И снова едва успели попрятаться. Рвануло. Грохнуло.
Дым столбом! Шок!
Тяжело осев, башня с неимоверным грохотом развалилась, рухнула под ликующие крики крестьян, похоронив под своим обломками весь род ненавистного барона.
– Победа! – радостно орали парни с улыбками на чумазых лицах. – Да здравствует свобода! Смерть проклятым рыцарям! Смерть!
На редкость легко все вышло, Леонид даже не ожидал. Да что говорить – обмишурился господин барон, слишком уж презрительно относился он к беглым крестьянам, считая их за негодное к войне сиволапое работное быдло. Вполне искренне так и считал, как и многие феодалы. И просчитался!
Добравшись до кельи писцов, расположенной невдалеке от ворот, крестьяне азартно жгли долговые расписки и закладные грамоты.
– Эйно, там какие-то люди! – когда пыль улеглась, закричал забравшийся на воротную башню Яан. – Войско! Большое войско, с флагами…
– Что за флаги?
– Ливонские, желто-зеленые.
– В лес, живо…
– Не успеем, – Черный Эйно быстро оценил изменившуюся остановку. – Все – не успеем. Их нужно задержать… Стрелки!
– Мы готовы!
– Я обещал тебе часть добычи, капитан Магнус, – атаман посмотрел на Леонида и развел руками. – Увы! Уходите… Я лично прикрою отход.
– Если разрешишь, я тоже останусь, – резко возразил Арцыбашев. – Там, в писчей, случайно не остались бумаги, чернила, перья?
Кто-то из крестьян улыбнулся:
– Сколько хочешь, господин капитан. Там этого добра…
– Тогда пошли, Черный Эйно!
– Пошли? Зачем? Мои люди…
– Можешь их отправить, а можешь и нет… – Леонид отмахнулся. – Им ничего не грозит, смею тебя уверить. Так где чернила?
Атаман все же отправил своих людей, остальным же велел срочно занять оборону.
– Только пусть раньше времени не стреляют, – окунув в яшмовую чернильницу перо, предупредил Арцыбашев. – Смею думать, мы договоримся миром.
Черный Эйно сжал кулаки:
– Что ты там такое пишешь, господин капитан?
– Это ты теперь капитан, а я – король! – засмеялся Лёня. – На, возьми. Это капитанский патент, а ты со своими людьми нынче на королевской службе.
– Но…
– Никакие вы не беглые, а солдаты ливонской королевской армии!
