Попрощавшись с Фредериком и Жераром, их маленькая компания выехала из города.
Сидящая на заднем сиденье Лена подалась вперед, сжимая в руке сотовый телефон. Грей вытащил из него аккумулятор, опасаясь, что враг снова обнаружит их по запеленгованному сигналу.
– Когда можно будет позвонить сестре? – спросила Крэндолл.
– Пока что нельзя, – остановил ее Пирс. – Пусть враги считают, что вы погибли.
Недовольная его ответом, исследовательница откинулась назад, беспокоясь за Марию.
– Не волнуйтесь, ваша сестра в полной безопасности, – попытался успокоить ее Грей.
– Пожалуй, вы правы, – вздохнула Лена.
Глава 8
Сидя за столиком в классной комнате Баако, Мария не отрывала взгляда от лежащего на столе телефона. Связавшись на мгновение с Леной, она тотчас же предупредила об этом Монка и Эми. На протяжении последнего часа эти двое, закрывшись у нее в кабинете, непрерывно звонили в Вашингтон, однако пока что никакой новой информации не было.
«По крайней мере, мне они ничего не говорят».
Мария окинула взглядом человека, который, как и она, ждал свежих известий. Джо Ковальски тоже держал в руке телефон, готовый ответить на звонок своего напарника. Великан расхаживал по комнате подобно зверю в клетке. Похоже, ему также не терпелось получить свежие данные. После мимолетного разговора с сестрой исследовательница была на грани срыва, но Ковальски помог ей взять себя в руки, утешив ее заверениями в том, что какой-то его напарник по имени Грей обязательно разыщет Лену.
Признательная ему за поддержку, Мария посмотрела на великана, завершающего очередной круг по комнате. Его суровое лицо, на котором доминировал квадратный подбородок, было покрыто призраками старых шрамов. Нос, свернутый на сторону, полностью соответствовал остальным чертам. Однако оттопыренные уши придавали этому закаленному испытаниями мужчине что-то мальчишеское.
Знакомое «уф-уф!» привлекло внимание Крэндолл к третьему обитателю комнаты.
Баако стоял перед доской, зажав в левом кулаке маркер. Горилла нацарапала на доске четыре больших буквы:
Пораженная Мария вскочила на ноги. Они с сестрой обучили обезьяну зачаткам алфавита, так как это являлось необходимой частью языка жестов. С помощью пластмассовых кубиков с буквами они объяснили Баако простейшие слова, такие, как «мама» и «еда», а также имена тех, с кем он общался: Джека, ухаживающего за ним, его лохматого приятеля Танго и, конечно, самих Марии и Лены.
К ней подошел Ковальски. Великан не скрывал своего изумления:
– Он умеет писать?
– Баако любит рисовать карандашами и даже красками, но таких слов он до сих пор не писал ни разу.
Заметив внимание людей, обезьяна уставилась на них широко раскрытыми глазами, тихо гукая и словно сомневаясь, всё ли в порядке.
– Какой умный мальчик! – тихо промолвила Мария.
Баако ткнул указательным пальцем правой руки себя в грудь, а затем повторил несколько раз жест, означающий «люблю». В заключение он постучал кончиком маркера под каждой буквой на доске, после чего вопросительно посмотрел на Марию.
– Я тоже люблю Лену, – улыбнулась та.
Судя по всему, Баако услышал недавний разговор сестер по телефону, почувствовал тревогу Марии за судьбу сестры и сам проникся беспокойством. Возможно, видя подавленное состояние своей приемной матери, он решил порадовать ее, продемонстрировав это свое умение, которое пока оставалось скрытым.
Почувствовав наворачивающиеся на глаза слезы удивления и любви, Крэндолл отерла глаза.
«Это должна была увидеть Лена».
Уронив маркер на пол, Баако подошел к ней и обнял ее за талию.
– Ты хороший мальчик, – пробормотала Мария.
– А почерк у тебя плоховат, – заметил Ковальски.
Оглянувшись на великана, женщина увидела у него на лице усмешку, идущую вразрез с благоговейным восхищением, с каким тот смотрел на доску.
Наконец она высвободилась из объятий Баако и предложила:
– Думаю, всем нам не помешает подышать свежим воздухом. – Взглянув на часы, Мария повернулась к Ковальски. – Обычно в полдень я вывожу этого мохнатого парня на прогулку, а сегодня, похоже, мы запоздали.
Великан выглянул в окно.
– И где вы с ним гуляете?
