более ста лет назад.
– Добрый день, – вежливо поздоровалась я.
Пока я прикидывала, с чего бы начать разговор, мужчина сам решил эту задачу вместо меня.
– Артурчик сказал, что ты придешь, английский цветочек, – неожиданно по-отечески ласково сказал Арсеньев.
Кто? Артурчик? Ничего себе имечко для вредного кровожадного упыря.
Женщина поставила передо мной чистую глубокую тарелку. Посмотрела прямо на меня. Не оценивая, не рассматривая. Просто посмотрела.
– И обед скоро уже будет готов, – подхватила она, усаживая меня за стол. – Скоро и дети подъедут.
Андрей Викторович обернулся назад и приоткрыл белоснежную тюль, посмотрев на стоящую за оградой черную «Ауди».
– Твой шофер останется на улице? – спросил.
Я слегка улыбнулась, но благоразумно решила промолчать. Наблюдая за тем, как хозяйка разливает по тарелкам красный суп, украшая его сметаной и небольшой горстью свежего укропа, я затосковала. Убраться бы отсюда поскорее – если останусь еще хотя бы на полчаса, то вообще не захочу уходить, а попрошусь жить вместе с ними.
– Артур сказал, зачем я приду? – решила я перейти прямо к делу.
– Да, – Андрей Викторович нахмурился. – Любаша, ты сходи, посмотри, когда ребята приедут, а мы пока потолкуем тут.
Женщина тепло улыбнулась в ответ и вышла во двор, попутно набирая номер на сенсорном экране айфона.
– Девочке всего шесть лет. Полицейские ничего не сделали. От охраны торгового центра толку нет. Мы беседовали с подружкой Евы, но она тоже ничего особенного не знает. Девочка как будто испарилась.
– Так не бывает, – надевая очки, заметил Андрей Викторович. – Если девочка там была, значит, оттуда надо и след брать. Ты, Камелия, не спеши. Сейчас мои ребята подъедут, там и решим. Найдем малютку. Негоже детей обижать, – спокойно говорил Арсеньев, набирая кому-то.
Я лишь растерянно улыбнулась. Я доверилась ему, потому что Александр доверял. И обстановка в доме, простая и незамысловатая, была более чем располагающей.
– Ферзь, бери Добермана и ко мне быстро, – неожиданно рявкнул в телефон Андрей Викторович.
Я вздрогнула. М-да. Вот оно как… бывает, что первое впечатление – обманчиво.
– Слышал, мальчик ваш, которого по моей рекомендации вам в помощь взяли, выполнил свое предназначение, – снова превратился в старичка- добрячка Андрей Викторович.
– Это вы о ком? – осторожно спросила я у него.
– Я про малыша Джеймса, – уточнил он.
Джеймс. Ведь я даже не знаю, как и где его похоронили. Если честно, даже не интересовалась. Не потому, что мне все равно. И не потому, что мне не больно. Просто не хочу увидеть надгробие еще одного человека, который мне помогал. Не хочу и не могу. Я не должна сломаться и не должна думать об этом. Эти мысли не дают мне уснуть по ночам и не позволяют нормально спать, даже когда я все-таки отключаюсь. Да, может быть, это бессердечно и малодушно с моей стороны. Но это – мой способ справиться.
Я печально улыбнулась, и старик все понял. Достал из холодильника литровую бутылку «Столичной», призадумался на минуту и поставил бутылку обратно, заменив ее двухлитровой.
Я еще раз оценила атмосферу кухни, располагающей к душевной теплоте, и крепость духа Арсеньева. Он деловито открыл бутылку и разлил водку по двум стопкам, придвинул одну в мою сторону. Я залпом опрокинула обжигающую жидкость. Не потому, что хотелось напиться. Просто не хотелось обижать гостеприимного хозяина.
И сразу так захотелось хоть кому-то выговориться. Честно, открыто, не утаивая ничего.
– Моя жизнь в последнее время напоминает «Шизариум».
Андрей Викторович налил мне еще порцию.
– Так она у всех такая, девочка, – понимающе ответил он.
– Я каким-то образом потеряла память. Очнулась на похоронах Александра, потом меня пытались убить аж три раза… – я выпила еще стопку. – Нет, четыре раза. Сначала дважды хотели отравить. Потом – прибить бронированной дверью, а еще спустили на меня кучу… – я слегка призадумалась, как бы обозвать демонов попривычнее для обычного человека, – адски кровожадных псов. Потом почти добили чем-то непонятным. В конце концов натравили на меня отчаявшуюся женщину-камикадзе, отобрав у той ребенка, – выпалила я почти на одном дыхании.
Андрей Викторович не удивился и не ужаснулся. Просто в полном молчании опрокинул подряд три порции «Столичной».
«Ну и выдержка», – подумала я.
Стало жарко, и мне пришлось снять куртку.
– Шесть раз, – поправил меня Андрей Викторович.
Сказал и снова наполнил рюмку.
