боевой магии…
– С ума сошли? Собираетесь открыть величайшую тайну империи? Секрет боевой магии считается утерянным, и мне бы не хотелось поднимать ажиотаж до накопления достаточного количества боевиков. Представляете, что будет, если учёные маги других стран начнут работать в этом направлении и у них что-нибудь получится? У империи нет ни друзей, ни союзников, зато в недоброжелатели можно записывать каждого первого.
– А кто и о чём узнает? Коротышки магией не интересуются, особенно если та не относится к обработке камня или металла, да и боевики будут воевать на своей территории. Мы ведь до сих пор считаем Галлиполиду частью своей территории, не так ли?
– Всё так, но у гномов маги есть.
– Не смешите, сэр Мартин. Это не маги, а сплошное недоразумение.
– Вы забыли про грумантских студентов и поддерживающих их северных варваров, дон Хорхе. Если они узнают…
– Покойники не отличаются болтливостью, сэр Мартин. Причём наша совесть будет чиста, и мы со спокойной душой сообщим грумантскому королю Джеронимо – его подданные по собственной воле отправились в мятежную провинцию с бандой дикарей, где и сложили головы в случайной стычке с бунтовщиками. Шестиугольная Башня в силах обеспечить правдоподобную случайность?
– Это как раз не проблема, – кивнул герцог. – Просто очень не хочется отдавать ценный ресурс в бездарные и кривые руки графа фон Юрбаркаса.
– А куда деваться? Он единственный, кому мы можем доверять как самим себе. Сэр Артур способен ошибаться, но не сможет предать.
– Только это и утешает. Но общее командование ему лучше не отдавать.
– Разумеется, – согласился дон Хорхе. – Считаю кандидатуру маршала фон Брукса наиболее подходящей.
– Не буду возражать.
А через неделю Галлиполидский тракт заволокло пылью, поднятой десятками тысяч ног. Жители Лунгдума с тревогой провожали войска, справедливо опасаясь возобновления временно поутихшей резни между семьями покойного Иоахима фон Зальца и ныне здравствующего дона Хорхе Эухенио ди Эспиноза и Фелицитат.
Но кое-кто просто вздохнул и вернулся к своим обыденным занятиям. К разведению почтовых голубей, например. И одновременно с армией имперскую столицу покинули десятки быстрокрылых птиц, направивших полёт в сторону королевства Грумант. Из Лютеции совсем другие голуби донесли весточку до Галлиполиды, где её прочитал командующий добровольческим корпусом граф Фридрих Форбарра. И уж совсем неведомыми путями информация о приближении имперских карателей достигла ушей нашего старинного знакомца, бывшего статс-секретаря ректора Лунгдумского Университета мэтра Джованни Моргана.
– Нас всех повесят. А кого не повесят, того четвертуют или просто отрубят голову, – сам с собой разговаривал вышеозначенный господин. – Это неправильная провинция, и мятеж в ней неправильный.
Кое в чём Джованни был прав. Дворянские восстания в мятежелюбивой Галлиполиде возникали с похвальной регулярностью и примерно по одному и тому же сценарию: убийство сборщиков налогов и наиболее нечистых на руку императорских чиновников, несколько мелких стычек с правительственными войсками, обычно с ничейным результатом, а дальше шло замирение с подтверждением старых привилегий и повешением выдаваемых за организаторов бунта случайных бродяг и неслучайных мародёров. Все довольны и счастливы! Благородное сословие развлеклось, чернь слегка поправила финансовое положение грабежом кого попало, империя же получила возможность доказать силу и решительность. И что бы так не бунтовать?
В этот раз всё иначе. То ли время года повлияло на противоборствующие стороны, то ли ещё какая уважительная причина, но режутся с необычайным ожесточением, не гнушаясь добивать раненых и травить колодцы на чужой территории. Запертые в мелких городках имперские гарнизоны не отсиживаются в ожидании помощи из столицы, а используют любой удобный случай для вылазок и рейдов. Эти гарнизоны разбросаны во всей провинции и сражаются в окружении, но и восставшие не могут собрать силы в единый кулак из-за опасения получить удар в спину.
– Нужно бежать, пока маршал фон Брукс не развесил всех по деревьям, – рассуждал Джованни. – Человек моего ума и способностей не должен служить пищей для ворон.
Странной прихотью судьбы Морган стал важной персоной среди руководства восстания, и, хотя не водил в бой отряды, его врождённая хитрость и приобретённая пронырливость неоднократно приносили пользу будущей независимости Галлиполиды. Если бы всё шло своим чередом, то после традиционного замирения имелся шанс заполучить солидную должность при новом наместнике. Но оказалось, что империя решила устроить мятежникам показательную порку. Новые правила игры бывшего статс-секретаря категорически не устраивали.
– Бежать к маршалу? – продолжил он свои рассуждения. – Даже не смешно! Старый мясник с удовольствием вешает даже невиновных, а уж если дать малейшее подозрение, то прикажет четвертовать. К маршалу точно нельзя. А если попробовать вернуться к сэру Артуру фон Юрбаркасу?
Мысль понравилась. Не такая уж глупая мысль, как кажется на первый взгляд. Сэр Артур всегда ценил статс-секретаря и сейчас наверняка испытывает неудобства из-за отсутствия рядом чуткого и внимательного человека, готового выполнить любое пожелание задолго до появления такового. Графом можно манипулировать при помощи нехитрой лести и освобождения от большинства повседневных забот. Стоит только вытерпеть неизбежный гнев
