И чьего возмущения было больше, возмущения дракона или человека, неизвестно. Ни дракон, ни Адрус не могли оставить в беде соплеменника. Это в крови, это навсегда, на уровне инстинктов!
Потом они убьют друг друга. Потом они поборются за власть. Но сейчас есть только он, чужой, и драконы вместе с людьми. Именно вместе с людьми, потому что дракон и человек неразделимы, как две части одного существа дракона-человека.
Со времени падения Краласа в море и до атаки Адруса-дракона прошло совсем мало времени. Сколько точно – он не знал, не ощущал. Вероятно, секунды! Только эти секунды растянулись в минуты, в часы. Все происходило ужасно медленно, как будто в дурном сне, – вот в воде копошится дракон, вот монстр пытается его перекусить, вот налетает драконица, выпустив язык пламени, тут же получает плоским хвостом по морде и тоже беспомощно копошится рядом с Краласом, хлопая крыльями по воде.
Последней мыслью Адруса-дракона перед атакой была мысль о том, что, вероятно, вот такие монстры и виновны в исчезновениях кораблей. И что жаль убивать такую тварь, перекрывающую морские пути, защищающую Северный материк от жадных лап грабителей-работорговцев!
Но потом все мысли отступили – кроме одной.
Убить! Сжечь!
За свое драконье племя!
Против врагов!
Против всех!
Адрус-дракон спикировал и выпустил весь огненный заряд, что у него накопился, прямо в бок монстру. И этот фиолетовый огонь, так не похожий на пламя других драконов, проделал в боку твари черную обугленную воронку!
Монстр выпустил Краласа, броню которого успели пробить его зубы, мгновенно свился кольцом, хлестнул хвостом, от которого Адрус уклонился, как от вражеского меча, а когда не попал в огнедышащего мучителя, взвился вверх, «свечкой», встав на хвост во весь свой громадный рост, пытаясь изловчиться и достать назойливую летающую тварь своими зубами-мечами!
И тогда Адрус-дракон ударил ментально.
Он вспомнил, как некогда Красный едва не поднял бунт драконов, насытив ментальное пространство своими эмоциями, своим отчаяньем.
Он знал, что ни одно существо в мире не сможет состязаться с Красным драконом в ментальной мощи.
И когда Адрус-дракон ударил, не было силы, способной остановить его мощь. Помноженная на страх, отчаяние и ненависть, ментальная волна врезалась в морского монстра, сжала его ментальную защиту, разорвала ее в клочья!
Морской гад завыл, заревел, взбивая пену, безуспешно пытаясь освободиться от боли, от нестерпимого жара, охватившего его мозг!
Чем сложнее мозг, тем больше боли ему может причинить ментальная атака. У морского дракона был очень, очень развитой мозг, и потому он едва не умер от невероятной, нестерпимой боли, овладевшей не только мозгом, но и всем его существом. Всеми самыми дальними уголками организма, всеми клеточками этого большого, просто-таки огромного тела!
Монстр забыл о добыче, забыл о желании набить брюхо и отомстить за ранение – он махнул хвостом, вздыбив его на высоту трех домов, поставленных друг на друга, нырнул, все глубже и глубже уходя в пучину, туда, куда никогда не заглядывают солнечные лучи.
Есть! Получилось!
Адрус встряхнул головой, сбрасывая наваждение, выходя из полного контакта с драконом. Это оказалось довольно-таки непросто, но и не так сложно, как об этом предупреждали его перед тем, как он стал дракониром Красного.
Командир полка лично его предупреждал, чтобы новый наездник дракона не вздумал вдруг чудить на эту тему, и Адрус с тех пор строго придерживался инструкций и уложений, написанных для дракониров.
Как сказал командир – каждое положение инструкции писано кровью дракониров и их драконов. И одно из них выделяется красным шрифтом: «Драконир не должен погружаться в личность своего дракона, дабы не потерять человеческую сущность и, как следствие, свой разум… человек не может перенести соединения с нечеловеческим разумом».
Те, кто писал инструкцию, были абсолютно правы. Но только тогда, когда они говорили о людях. Звереныш был человеком, но… не совсем человеком. Он уже однажды пережил объединение своего разума и разума гарма, когда частичка сущности Рагха вошла в его мозг, оставив след в виде нечеловеческой магии.
Кроме того, еще до соединения с гармом в Звереныше от человека осталось совсем мало, только та часть, что отвечала за поддержание работы организма, да память, которая нужна была, чтобы помнить, кому следует отомстить.
Звереныш и жил только лишь одной одержимостью. Он был одержим страстью, сжигавшей его изнутри, и эта страсть выжгла большую часть того, что присуще обычному здоровому человеку. Он был безумен. А значит – близок к богам. Ведь только боги могут себе позволить такое, что недоступно человеку, такое, что сведет с ума любого, кто не может быть одновременно и человеком, и зверем.
Энд сделал кружок над драконами. Крыло Краласа уже не болталось на волнах. Он его подтянул и сейчас легонько помахивал, пробуя – работает оно
