Дракон вцепился в сознание Адруса, будто держал его своими огромными когтями, сжал, не позволяя распадаться сознанию, и через какое-то время Адрус сумел восстановить контроль над ситуацией – слегка напуганный и ошеломленный происходящим. Сколько Адрус находился вне времени, сколько он бился за сохранение личности – неизвестно. Тут не было времени, не было пространства – только мелькание картинок-воспоминаний, вихрем кружившихся вокруг непрошеного гостя. Кое-что Адрусу было знакомо – полк, драконы, дракониры, а кое-чему он так и не смог дать объяснения. Возможно, это были древние воспоминания, воспоминания крови, передаваемые драконам по наследству от своих предков.
Когда именно безвременье отпустило Адруса, сколько прошло секунд или минут, он не знал. Возможно, прошло лишь одно мгновение, но это мгновение показалось целой жизнью. За это время Адрус успел узнать о драконице столько, сколько, вероятно, не знала и нынешняя ее драконирша.
Горе от потери драконира, связанного нерушимой связью; Адрус так и не понял, отчего тот умер.
Радость от того, что в ней зреет оплодотворенное яйцо.
Вся жизнь Эмелы – долгая, нечеловеческая жизнь впиталась в сознание Адруса, переполнила его, заставила вздрогнуть от боли, застонать, закричать, не в силах сдержать напор информации.
И снова спас Эндел. Он будто отхлебнул боль из общей чаши, сведя ее практически на нет, и Адрус облегченно вздохнул, получив такую нужную ему спасительную передышку.
А потом все пошло как положено. Адрус-дракон медленно, но верно выжег из крови драконицы «демонов», разогрев кровь до нужной температуры, и заставил организм выбросить из себя все яды, которые в него попали. С тем же, что и у Эндела, «пахучим» результатом.
– Эй! Очнись! Эй! – Кто-то тормошил его за лапу, и Адрус недовольно зарычал, отгоняя назойливых драконопасов. А кто еще это мог быть, кроме них? Само собой, драконопасы! Не дадут, придурки, дракону поспать!
– Симгс! Очнись! Симгс!
Снова кто-то тряхнул, и на морду полилась струя холодной воды. На морду?! На лицо! Он же человек! Человек!
Адрус с трудом разлепил глаза, сел, пошатываясь, будто куст от ветра. Над ним стоял носатый худой человек, и Адрусу пришлось напрячься, чтобы вспомнить, кто это такой. А когда вспомнил, приветственно помахал рукой:
– Вы уже здесь? Хорошо. А я слегка устал. Разоспался, простите…
– Сколько он уже вылечил драконов? – Голос носатого доносился как сквозь вату, и Адрус снова закрыл глаза, не желая слушать его резкий голос. Голос, как и человек, был ему неприятен. Ну в самом деле, какого демона ему никак не дадут поспать, правда?!
– Десять, господин Игарт! Десять драконов!
– Десять?! Демоны! Вальгис, ты спятил?! А если он сейчас умрет? Или сойдет с ума – что скорее?! Ты посмотри на него! На его состояние! Как ты мог это допустить?!
– Простите, господин магистр, но как я его не допущу, если он просто делает то, что считает необходимым, и меня совершенно не слушает? Мне что, драться с ним?! Да он меня пришибет, как таракана! Ему виднее – есть у него силы лечить или нет!
– Ни на кого нельзя положиться! Вот же болваны! А почему он так заторопился? В чем дело?
– Болезнь слишком быстро развивается, господин магистр. Драконы язвами пошли. Если очнутся до тех пор, пока он их не вылечит, драконам конец. Они обезумеют, и придется их убить. Если сможем…
– А если он умрет или потеряет разум – не вылечим вообще никого! Кроме этих десяти драконов! А их тридцать! И те, что еще не заболели, скорее всего, тоже заражены! Их тоже нужно будет лечить! Вот что, берите его и тащите в постель! Дайте ему укрепляющего снадобья и заставьте хоть что- нибудь поесть. И вымойте вы его, в конце-то концов! От него воняет, как из выгребной ямы! Когда проснется, скажете, что я его жду в полдень в кабинете командира полка.
– Я прослежу за ним! – раздался женский голос, вроде как знакомый Адрусу. – Не беспокойтесь, сделаю все, чтобы он восстановил силы!
Адрус почувствовал, как его подхватили, понесли, он хотел протестовать, сопротивляться, но… очень хотелось спать, и глаза не желали разлипаться. Черная бархатная тьма поглотила без остатка и унесла, колыхаясь, как море у причала.
Голоса. Они громыхали так, будто кто-то бил палкой по надетому на голову котлу. Звучные, ясные, гулкие, голоса о чем-то говорили, но смысл почему-то терялся, оставался лишь грохот и гул.
Через некоторое время, видимо, по мере того как мозг просыпался, отдельные слова начали обретать смысл.
А еще через какое-то время стало понятно, что речь идет о нем.
О нем? О ком?! Кто – он?!
Думать не хотелось. Так приятно лежать и думать… ни о чем. Вернее, совсем не думать. Пусть себе мысли плывут по волнам, плывут, качаются, ускользают… и снова сон… сон… сон…
«Эй, хватит спать! Маленький брат! Не спи!»
– А кто я?
«Ты мой маленький брат!»
