Впрочем, опять я отвлёкся…
– Ты кушай, Васенька, кушай.
Иван Фёдорович сидит напротив, подперев голову правой передней лапой, и со странным умилением наблюдает за уничтожением сосисок. Я не возражаю. Я кушаю.
– Что же мне с тобой делать, Василий?
Это он у меня спрашивает? Ответ лежит на поверхности и виден невооружённым взглядом – человек кота должен холить, любить и лелеять. Вот и всё. Что может быть проще? Мы же не просим избирательного права или прижизненных памятников на центральных площадях человеческих городов. Мы скромные, нам совсем немного нужно. Разве что ввести смертную казнь за кастрацию и стерилизацию? А за утопление котят – пожизненное заключение на цепи в собачьей будке.
Да, чуть не забыл… пусть дверцы холодильников переделают для удобства открывания и законодательно запретят рогатки. Геноцид собак тоже не лишним будет. Ещё производителей «Вискаса» на осине повесить. Скромные мы, нам много не нужно.
Сигнал коммуникатора, закреплённого у Шрёдингера на запястье, не портит мне аппетит. Может быть, у кого-то иначе, но наш организм устроен таким образом, что новая информация благоприятно влияет на пищеварение и способствует росту шерсти. Любопытство не губит кошку, как утверждают недоброжелатели, а является для неё образом жизни. И для кота, разумеется.
Академик с недовольным видом коснулся старомодного браслета и произнёс:
– Я вас слушаю.
Он не любит ни виртуальные экраны, ни голографическое изображение, так что предпочитает разговоры в обычном телефонном режиме. Оно и правильно, а то некоторые забываются и пользуются связью в полном объёме даже из туалета. Вам вот понравится кушать сосиски и смотреть на сидящего с красной мордой и выпученными глазами собеседника? Вот то-то же…
– Иван Фёдорович, с вами хотели связаться из администрации президента, – послышался испуганный голос ассистентки академика, оставленной работать в московской лаборатории.
– Из чьей администрации?
Вот это Фёдорыч мощно задвинул! Шутник, однако. На всей Земле, то есть на нашей планете, только один человек имеет право называться президентом, а остальные или самозванцы, или китайская подделка.
– Дмитрий Анатольевич сообщил, что у Владимира Владимировича к вам серьёзное деловое предложение.
Постойте, это какой Дмитрий Анатольевич? Если тот, про кого думаю, так он последние лет семьдесят состоит на должности посла при Верховном Курултае нойонов Средиземноморского каганата. Неужели пожалели старика и вернули из захудалого Марселя в Москву? Мама-кошка, что в мире творится!
– Насколько срочное? – когда начинается разговор о делах, академик становится собранным и сосредоточенным.
– Встреча назначена ровно на восемнадцать часов. Сегодня в Завидово.
– Я не успею.
– Администрация президента предлагает оплатить флаер-такси.
– В обе стороны?
– Разумеется.
– Хорошо, скажите Владимиру Владимировичу, что буду к назначенному времени.
– Так и передам, Иван Фёдорович.
– И больше не отвлекайте меня от работы, чёрт побери! – Шрёдингер выключил коммуникатор, погладил себя по лысине и посмотрел на меня. – Ну что, Василий, готов к встрече на высшем уровне? Если готов, то доедай сосиски и собирайся.
Флаер-такси я категорически одобряю и приветствую. Хотя это довольно дорогое удовольствие, особенно междугородные перелёты, но тут, в отличие от воздушных автобусов, не требуют перевозить котов в специальных сумках. Понимаю, что такие требования продиктованы исключительно заботой о нашей безопасности и здоровье. Но как-то оно унизительно. Мы разумные существа, и пребывание в клетке угнетающе действует на нервную систему. А потом люди почему-то жалуются на испорченные тапки. Странно, не правда ли?
Такси прилетело только через пять с половиной минут после вызова – сейчас разгар курортного сезона, и к таким досадным задержкам нужно подходить с пониманием. Академик первым шагнул в открытую дверь севшего на палубу аппарата и махнул рукой:
– Василий, залезай.
А я что, я залезу, меня тут ничего не держит. Яхта сама на автопилоте дойдёт до Балаклавы, и ребята из тамошнего яхт-клуба о ней позаботятся. Лишь бы не забыли запустить роботов-уборщиков для поиска забытых заначек. А то в прошлом году оставил пару кефалей в канатном ящике… неприятно было, да.
Шрёдингер набрал адрес на панели управляющего флаером автомата, противный голос с интонациями ржавой жестянки попросил Ивана Фёдоровича
