великолепна. Воздействуй на эмоции и примитивные чувства, и люди обязательно к тебе потянутся. Я подразумеваю тех самых ублюдков, которых мы планируем сделать расходным материалом для осуществления наших планов. Лепи любую фигню, городи любую чушь, выдумывай самые нелепые лозунги – если толпа подсознательно хочет услышать полную хрень, то она должна её услышать.
– А нормальные?
– Нормальные люди на Майдан не пойдут.
– А вдруг?
– Работай без «вдруг»! Нормальных людей мы должны сохранить. Даже оградить.
– А как?
– Сам думай.
Гоша и задумался. Только думал он не о словах Онодэры-сэнсэя, а о более приземлённых материях. Например, о потребном количестве палаток на площади перед «Венедикт-хаус», о поставках особого чая из теплиц всё того же Виктуара Нуландиса, об устройстве общественных туалетов. Последнее, кстати, самое сложное – некое внутреннее чувство не позволяет тратить заработанные собственным умом деньги на чужие какашки. Вот не позволяет, и хоть ты тресни! А что по этому поводу скажет многомудрый и многоуважаемый учитель?
– Ничего не скажу, – фыркнул сэнсэй. – И ты не ограничивай демократические свободы масс.
– В каком смысле?
– Они свободные существа, так что где хотят, там и гадят. Как учит нас история, через пару недель любого Майдана его участники меняют окружающий ландшафт, атмосферу и прочее. Приводят в соответствие со своим внутренним… э-э-э… духовным содержанием. Так что никаких туалетов!
– А потом, когда возьмём власть, нам самим всё вычищать? – удивился енот. – Я на такое не подписывался.
– Какую, к чертям собачьим, власть? – в свою очередь удивился Онодэра. – Ты о чём сейчас?
– Ну-у-у…
– Вот именно! – Сэнсэй назидательно поднял указательный палец. – Наша задача заключается в расшатывании системы, но никак не в захвате власти.
– А зачем?
– Я же объяснял.
– А я не понял.
Онодэра-сэнсэй тяжело вздохнул:
– Во-первых, это очень весело. А во-вторых, ты потом с гордостью можешь заявлять, что не только режим, но и их сакля труба шатал, забор калитка хлопал, кепка на хвост вертел. А в-третьих…
– Первых двух пунктов мне вполне достаточно, учитель! – с восторгом воскликнул енот.
Инженер-пират второго ранга Мустафа Салихович Билялетдинсон, заглянувший в рубку без приглашения и стука, неодобрительно покосился на развеселившегося командира и доложил:
– Корабль к взлёту готов.
– Тогда чего ждём?
– Ждём, когда Лука Аверьяныч незваных гостей выпроводит.
Лукой Аверьянычем звался гвардии прапор-пират Сидорман, славящийся способностью завязать узлом узкоколейную железнодорожную рельсу и в единственном числе составляющий абордажную команду «Варяга». Так что о здоровье незваных гостей стоило побеспокоиться всерьёз.
– Кто там к нам припёрся? Я никого не звал. А вы, учитель?
– Я тоже. – Онодэра-сэнсэй поднялся с кресла. – Но стоит поторопиться, пока гости ещё живы.
Но всё оказалось не так страшно, как предполагал наставник. Гвардии прапор-пират Сидорман вполне мирно беседовал с одним гостем, удерживая его на прицеле ручного дезинтегратора, а на втором сидел верхом. Скорее всего, на живом, так как опытный человек никогда не станет садиться на холодное, тем более на холодный труп. И что-то очень знакомое в лежащем вниз лицом теле проглядывало… Уж не клон ли профессора Дирливангера в гости пожаловал?
– О, кого я вижу! – обрадовался сержант Иеремия Фоснер и тут же пожаловался еноту: – Гоша, а Лука Аверьянович Билли-второго отпускать не хочет. Морда, говорит, не нравится. Сам её испортил, а потом претензии предъявляет. Мы тут со всей душой, а он…
Клон профессора сдавленно пискнул и попытался поднять голову. Не получилось.
Гвардии прапор-пират хлопнул нарушителя по затылку и уточнил:
– Ты их знаешь, командир? А то ходют тут всякие, а потом из кают-компании серебряные ложки пропадают.
– А кому ещё знать, как не ему? – начал заводиться сержант Фоснер. – Мы нашего Гошу чуть ли не с пелёнок воспитывали, манную кашу варили, памперсы меняли, разным полезным навыкам обучали. Я всегда подозревал, что этот шустрый малец далеко пойдёт!
