самом деле школу опутывала сеть заклинаний, и настенные тексты были частью охранной магии.
Новый глава Надзора Борис Яров не был педагогом. С детьми и подростками до этого своего назначения, как понял Дмитрий, он дел особо не имел. Но зато Яров слыл в узких кругах специалистом по безопасности. Это где-то разузнал Лихо, уровень доступа которого был куда выше, чем у Дреера. К примеру, Яров участвовал в создании новой системы защиты пражского схрона артефактов после атаки на аналогичный бернский в девяносто девятом. Наверняка он что-то потом додумывал и доплетал, когда схрон ограбили сначала Дреер с фехтмейстером-наставником, а потом бывший уполномоченный по Восточной Европе Эдгар с подельниками. Дмитрий никогда не говорил с Яровым об этом инциденте. Того можно было бы назвать человеком-функцией, если бы он вообще был человеком.
– Теперь не как раньше, – разглагольствовал Дмитрий, пока они с Анной шли по коридору. – Всем накладывается временная печать магического блока. Кроме учителей, конечно, и воспитателей. Входишь в кабинет, она реагирует на символ, и можешь колдовать. Строго во время урока. На переменах блок автоматически восстанавливается. И так везде. На улице – никакой магии. На спортплощадке – тоже никакой. Вот Борисыч… обрадовался!
– Да уж, он читинг никогда не любил! – улыбнулась Анна. – И допинг!
Школьный физрук Виталий Борисович инициировался поздно, к пятидесяти. Для него оказалось большим ударом известие, что своими успехами в пятиборье он обязан неосознанному волшебству, а вовсе не тренировкам. С тех пор он рьяно преследовал колдовское жульничество на разного рода соревнованиях. На памяти Дреера его несколько раз даже приглашали столичные Дозоры выступить экспертом в расследованиях, где так или иначе были замешаны спортсмены. А еще до своей школьной эпопеи Борисыч однажды сам попал под разбирательство, когда в порядке самосуда и в нарушение Договора гонял Темных с Московского ипподрома. Нововведения Ярова он приветствовал едва ли не больше всех.
– В жилом корпусе в Сумрак не войдешь. Даже ауру не считаешь! Если ключ от комнаты потерял – беги к дежурному.
– Как все строго… – протянула Анна.
– Зато никаких нарушений. В лес – и то не удерешь. Как только за периметр шагнул с активированной печатью, так сразу начинает жечь, будто крапивой. Сам обратно прибежишь! Были попервоначалу даже такие соревнования, обряды посвящения, кто дольше вытерпит да глубже пройдет. Но больше десяти минут никто не выдерживал.
– А это допустимо? – В голосе Анны прозвенели нотки, какие Дмитрий слышал у нее давным-давно.
– Там все хитро. Заклинание дает лечебный эффект, как настоящая крапива. Так что я могу сказать, что ты сейчас чувствуешь. Почти что обычную школьную ауру. Просто есть физматшколы, а у нас вот…
Словесник распахнул перед Анной дверь кабинета школьного Надзора. Девушка нерешительно остановилась у порога.
– Не беспокойся, я тут один на время каникул. Яров больше в Праге сидит. У нас же никаких ЧП теперь не бывает. Скука! Разве с лестницы кто-то сверзится. И то Каин собирается там «замедлители» установить, чтобы, даже если кто рыбкой вниз нырнул, приземлился мягко. Только все никак не отладит. Он поставил было, так все стали опускаться-подниматься медленно, как улитки по листку с засохшим вареньем. Пробки на лестнице – ты бы видела!
Анна озиралась, войдя в кабинет. Здесь тоже многое изменилось. Но мебель по большей части осталась прежняя, даже знаменитое кожаное кресло, в которое сажали вызванных для профилактических бесед и отеческих наставлений. Раньше беседами занимался Лихо, сейчас приходилось Дрееру – начальство в основном плело чары. Спасибо, что не интриги.
После некоторых сомнений Анна все же уселась в это кресло. Дреер отошел к кофемолке. Кристально честный и неподкупный Инквизитор Яров все же имел человеческую слабость: ценил экзотические сорта – их ему доставляли со всего света. Младшего надзирателя он тоже угощал и открыл доступ к заветному тайничку. Кроме того, обучил паре кофеманских заклинаний родом с Карибских островов.
– У нас даже магия теперь преподается больше в теории. – Дмитрий колдовал над размолотыми зернами.
В кабинете вообще могли колдовать одни Инквизиторы – особая сфера допускала контакты с Сумраком только носителям серой ауры. Яров истратил на это целый амулет, силы которого хватило бы на подъем «Титаника». Как он добился разрешения, Дреер не представлял.
– …Расклад простой. Здесь учат соблюдать Договор. Точка. А кому нужно уметь больше, потом и на курсы своего Дозора может походить.
– А как же оборотни? Вампиры? Они же не могут себя контролировать… малыши, например… – Анна изучала глубокие старые царапины на подлокотниках, оставленные когтями невольных гостей кабинета.
– А здесь наука тоже не стояла на месте. – Дмитрий разливал напиток по чашкам. – Вампирам специальную сыворотку колют на основе так называемого коктейля Саушкина. Она резко притупляет ломку. Позволяет даже возрастные кризы проходить без живой крови. С оборотнями тоже занимаются, у них группы, тренинги каждую неделю. У нас теперь даже школьный психолог есть! И не какой-то балабол, а настоящий профи. Целитель, наркоманов в обход Договора вытаскивал. Темные его на живца поймали и предъявили, а Светлые с Инквизицией договорились и сослали к нам, в глушь.
– Вы волшебник. – Голубева вдыхала аромат над чашкой, словно делала ингаляцию.
– Станешь тут… – Дмитрий уселся за свой письменный стол. – Я сейчас на работе, потому и могу чудесатить. Мое-то взыскание не на десять лет, как у некоторых, а на двадцать.
Чашка в руках Анны звякнула о блюдечко. Дреер невольно заметил, как расплывается в ее ауре клякса вины.
