потому и держат паритет, что Темным важнее их собственная хата с краю. Иначе они давно бы уже задавили Светлых числом. Но им ничего не нужно, кроме личного благополучия. Ради этого они даже согласны поступиться его частью. Всего два компромисса: один с собой, второй – со Светлыми.
– Твои уже собрались. – Дорожный ас заложил очередной маневр-пируэт, так что Дмитрий и позабыл, в связи с чем отпустил реплику про учеников- идиотов. Была и у него тоже среди прочего слабость – любил наблюдать работу профессионалов. Любых. Иногда он представлял себе сумеречного Шагрона образца начала дизельного века: ящер в кожаной фуражке и очках-«консервах» за рулем какого-нибудь «Руссо-Балта», а то и реактивных аэросаней.
– Доктор тоже явился. Самолично его привез, как тебя. Ловко получилось: шефа в аэропорт, доктора обратно. Беспорожний рейс!
– А шеф куда улетел? Секрет? – вяло спросил Дмитрий.
– Какой тут секрет! В Киев. Там же сам знаешь, что творится. А киевский Дневной, считай, только года три как заново поставили.
Отношения у Шагрона с Дмитрием отношения давно установились панибратские. С Шагроновой стороны по крайней мере. Но Дреер не возражал. В салоне дозорного «бентли» и анекдоты про Великих доводилось слышать.
– Притормози, – сказал Дмитрий и опустил боковое стекло.
Огромный жидкокристаллический экран над улицей рекламировал мюзикл «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда»: «Самый масштабный в России! После триумфальных гастролей в Лондоне! Юбилейные спектакли!»
– Я ходил, – сообщил Шагрон. – Гошка молодец. Талант! Леонидыч, а ты чего тогда не приехал? Он же говорил, тебе билеты на премьеру высылал.
– Дела, – отозвался Дреер. – В школе на мне столько всего!
Хорошо, что протокол и негласные правила запрещали водителю сканировать ауру Инквизитора и считывать вранье.
– Так сегодня сходи! Прямо вечером, после заседания.
– Может быть… – неопределенно ответил пассажир и подумал: «А почему бы и нет?»
Правая, магомеханическая рука лежала на колене, на серой складке брюк. Иногда Дмитрий шевелил неживыми пальцами. Этой привычке было уже почти десять лет. Протез-артефакт, творение Джакомо Лепорелло, можно было разглядеть только в Сумраке. Архаичное теперь маскирующее заклятие создатель шедевра подвесил сам – так сказать, предустановил программу. Рука, как выяснилось, была способна чувствовать, по крайней мере создавать иллюзию чувствительности, благодаря тем же предустановленным чарам. Ощущала почти все, кроме боли, и еще способна была залезать на первый слой, оставляя хозяина в мире людей. Очень удобно. Даже на ощупь теплая. Правда, забирала много энергии, но не у владельца. Лепорелло и тут предусмотрел: в запястье был встроен амулет, самостоятельно заряжающийся Темной силой, где только мог ее найти. Автоподзавод восемнадцатого века.
То, что однажды ее станет носить бывший Светлый, итальянский Кулибин не предугадал. А то, наверное, сделал бы всеядной. Впрочем, не сделал бы. Свою личную Тьму он бы не перешагнул.
Словесник ткнул блестящим стальным пальцем в кнопку и поднял стекло. На владельца маскирующие чары не действовали.
Дреер бывал в Москве нечасто.
Город всегда менялся быстрее, чем он. Такова плата за умение приостанавливать ход времени. Впрочем, останься словесник человеком, за Москвой ему тоже было бы не угнаться.
В последний раз Инквизитор приезжал еще в офис на Тверской. Сейчас его предупредили, что резиденция Темных сменила адрес. Естественно, перенесли ее в место не менее многолюдное – от принципа «живого щита» никто не отказывался. Один из этажей высоченного небоскреба, а под боком еще и торговый центр.
Вылезая из машины, Дмитрий запрокинул голову. Да, что-то было в этой цитадели, неспроста сюда переехали.
Среди охранников небоскреба оказались и люди, и оборотни, и маги. Дмитрий не стал спрашивать, известно ли первым о существовании вторых и третьих. Скорее всего, Дневной взял на себя контроль над всем объектом, и люди привлеченные, но мало ли какие соображения у Завулона.
Как ни странно, самого главу Темных Дмитрий видел всего раз в жизни, да и то не в Москве, а в Петербурге, на чрезвычайной коллегии. Во время плановых визитов надзирателя Дреера того почему-то никогда не оказывалось на месте. Не стоило льстить себе, рядовой Инквизитор – не Совиная Голова. Здесь имя-то Дреера, наверное, помнили только Шагрон да поднадзорные.
Офис встретил рабочей суматохой, запахом бумаг и кофе, почти сумеречным холодом кондиционеров, негромким деловым жужжанием. Если не знать, где находишься, то и не поймешь, что за контора. Может, издательство какое-нибудь.
Больше всего удивило обилие стекла. Почти все стены – прозрачные. Интересно, кабинет начальства тоже?
Те, кому было назначено, собрались в переговорной за овальным столом. Сейчас они были как в аквариуме. Дреер поймал себя на том, что впервые за день собирается улыбнуться.
Уже кто-то из застекольных выцепил его взглядом и махал рукой.
– Дмитрий Леонидович, день добрый! – раздался знакомый голос.
Справа к Дмитрию приближался Доктор Вампир. Настоящее его имя вообще-то было Христофор, а фамилию при Дреере не называли. У такого старого Иного ее, возможно, первые лет сто жизни и вовсе не было. Никто и никогда не звал его иначе как Доктор Вампир или Доктор Вамп. Невысокий, с глубокими залысинами, чуть склонный к полноте, обладатель круглого лица и внимательных глаз, он менее всего походил и на стандартный кинообраз упыря, и на
