Под стук колес Холмс думал о Генри Адамсе, покойной Кловер Адамс, Кларенсе Кинге, Джоне Хэе и Кларе Хэй. Мертвые и в могилах оберегают свои секреты, хоть и не так ревниво, как живые.
Холмс знал, что Генри Джеймс был знаком с Кловер Адамс задолго до того, как она стала женой Генри Адамса. И он мало встречал людей, оберегавших свои тайны ревнивее, чем Генри Джеймс. Однако Холмс уже знал тайну тайн Джеймса, которую тот оберегал пуще жизни.
Разумеется, они не обсуждали этого в разговорах, но у сыщика Шерлока Холмса и писателя Генри Джеймса не было женщин. Холмс давно отринул всякие мысли о любви или телесной близости, дабы целиком посвятить себя своему призванию. Джеймс на подобные расспросы отвечал в сходном духе: он, мол, «старый холостяк» и не может жениться, ибо повенчан с литературой.
Однако Холмс видел, что дело куда сложнее.
На пароходе было много молодых пассажиров обоего пола, и они частенько прогуливались по палубе под руку: мужчины с женщинами, женщины с женщинами, мужчины с мужчинами.
Холмс не знал, играет ли Джеймс в покер, бридж или другую карточную игру, в которой важно не выдавать своих чувств, но если бы играл, его непроницаемое лицо давало бы ему огромные преимущества. Он с каменным выражением выслушивал самые неожиданные известия. Но раз, не зная, что Холмс за ним наблюдает, Джеймс задержал взгляд на двух хохочущих молодых людях, с американской непосредственностью шагавших рука об руку. И в этом взгляде были зависть, тоска… и вожделение. Не обязательно плотское – скорее очень сильное душевное движение.
Холмса не заботило его открытие. Ему был важен лишь самый факт, что это – а также стыд за свое здоровье, боли в спине и сложные отношения со старшим братом Уильямом – тайна тайн Джеймса. Ничто из названного не имело прямого касательства ни к главной задаче Холмса в Америке, ни к побочному расследованию смерти Кловер Адамс.
После бесконечной череды пригородных станций поезд прибыл наконец на Центральный вокзал Нью-Йорка на пересечении Сорок второй улицы и Парк-авеню. Двухэтажное Центральное депо еще не было, разумеется, шестиэтажным Центральным вокзалом (его Холмсу и Джеймсу предстояло увидеть в начале двадцатого века) и уж тем более – исполинским Гранд-Сентрал-Терминалом, который появится на этом месте в 1913 году и сто лет спустя отметит свой юбилей.
Огромный свадебный торт Центрального депо пронизывали темные порталы под колоссальными указателями «НЬЮ-ЙОРК – ГАРЛЕМ», «НЬЮ-ЙОРК – НЬЮ-ХЕЙВЕН», «НЬЮ-ЙОРК – ГУДЗОН». Оттуда начинались пути, по которым ходили конки.
Объект слежки, очевидно знакомый с лабиринтом здешнего пересадочного узла, быстро вышел из вагона, поднялся по лестнице, пересек запруженное людьми открытое пространство и припустил бегом, чтобы успеть на конку, идущую по Парк-авеню. Холмсу оставалось лишь, придерживая шляпу, кинуться следом. Он едва успел в последнее мгновенье запрыгнуть на подножку.
Если бы объект обернулся, то заметил бы преследователя. Однако он уже сел в головной части вагона, развернул газету и погрузился в чтение.
Холмс знал, что этот человек состоит в нескольких элитарных (по американским меркам) клубах и что в двух из них у него есть комнаты: в «Юнион-клаб» на пересечении Шестьдесят седьмой улицы и Парк-авеню и в «Сенчури-клаб» в доме сорок два по Восточной Пятнадцатой улице. Кроме того, у него был постоянный номер в гостинице «Брансвик» на Мэдисон-сквер, на углу Пятой авеню и Двадцать пятой улицы.
Сейчас объект направлялся не в «Юнион-клаб», поскольку конка ехала по Парк-авеню на юг, а к пересечению Шестьдесят седьмой улицы и Парк-авеню надо было ехать на север. То же относилось и к «Сенчури-клаб», недавно переехавшему по адресу: Западная Сорок третья улица, дом семь.
Если бы объект хотел попасть в гостиницу, где, как знал Холмс, у него был постоянный номер, то сошел бы с конки не южнее Двадцать пятой улицы, поскольку «Брансвик» располагался в двух кварталах к востоку от ее перекрестка с Парк-авеню.
Однако человек, поглощенный газетой, которую купил на Центральном вокзале, проехал остановки и на Двадцать пятой, и на Двадцать третьей улице. Значит, его целью были не «Юнион-клаб», не «Сенчури-клаб» и не гостиница «Брансвик».
На Юнион-сквер конка повернула, чтобы не выезжать на Бродвей, затем продолжила путь на юг – четыре квартала по Четвертой авеню и дальше по Лафайет-стрит. Человек, за которым следил Холмс, продолжал читать газету, не выказывая намерения сойти в районе Канал-стрит. Когда Лафайет-стрит соединилась с Сентр-стрит и впереди показалась ратуша, он поднялся и встал на подножку, готовясь спрыгнуть. Холмс выждал еще полквартала, тоже спрыгнул и вернулся через толпу прохожих, стараясь не потерять из виду голову и плечи объекта.
Он уже понял, куда тот направляется, и несколько удивился. Холмс полагал, что если объект намерен пересечь Ист-Ривер, то сядет на паром. Когда стало ясно, что это не так, Холмс обрадовался. Он несколько раз бывал в Нью-Йорке с завершения строительства Бруклинского моста в 1883 году, но еще не имел случая там побывать. Приезжая поездом на Манхэттен, пассажиры, которым требовалось сделать пересадку, обычно отправлялись на Статен- Айленд или в Бруклин паромом, как и поступили они с Генри Джеймсом полторы недели назад.
Объект заплатил пошлину служащему в узорной чугунной будке и по широкой чугунной лестнице поднялся на платформу. Холмс, занявший очередь человек через шесть от него, тоже заплатил пошлину и влился в толпу на перроне. Трамваи ездили посередине моста, пешеходы шли над ними, экипажам и телегам были отведены полосы по бокам. Холмс знал, что трамваи на мосту не останавливаются, поэтому спокойно вошел в заднюю дверь вагона и сел спиною к объекту слежки. Тот сидел в головной части вагона. Холмс следил за его отражением в окне, не опасаясь, впрочем, что объект выпрыгнет на ходу – это было бы не только трудно, но и бессмысленно.
