строили.
Василий не стал признаваться, что это он местного знахаря и травника отправил на перерождение. Зато подвел разговор к главному:
— Говорят, что у него в доме смерчень имелся. Правда, что ли?
— Не знаю… Должен быть у каждого власнеча, дабы дом охранять и беречь. Наверняка и у нашего был домовой, потому что никто без спроса не мог в дом тот войти.
— Ты не путаешь, часом? — более громко зашипел рыцарь на крестьянина. — При чем тут смерчень? Наш баннерет утверждал, что домовой и смерчень разные существа.
— Глупости это! — вырвалось у мужика, но он тут же угодливо добавил: — Ваша светлость! — После чего изрек явно прописную истину: — Одно сие и есть в веках!
— Ну ладно, пусть так. Ну а если смерчень в доме есть, но своего власнеча не слушается?
Они уже подъехали к дому, и парень шустро открывал ворота во двор. Но Шестопера сильно интересовал ответ на его вопрос. И тот в самом деле оказался весьма интересным:
— Такое случается, если создавший домового власнеч черен душой и вынашивает особо опасные преступные замыслы против окружающих. Тогда смерчень выходит из повиновения злого колдуна и порой убивает его. Не знали разве, ваша светлость?
Пришлось хмыкнуть многозначительно. Василий продолжал расспросы, пока размещали лошадей. Снимать седла не стали, только ослабили подпруги да задали животным побольше корма, прихваченного в мешках из главной конюшни.
Результатами Райкалин был весьма доволен. Узнал, что у него в сумке местный домовой. Выведал, что тот разумен. И успокоил свою совесть по поводу убийства черного колдуна. А то слишком уж все нахваливали того, даже живота своего не жалея и выгораживая «знахаря и добрейшего травника».
Осталось только узнать, чем смерченя кормят, но сделать это помешали оруженосцы.
— Это что, все наши лошади? — вырвалось у ошеломленного Ольгерда.
— Нет! — постарался рычать громко и сердито Шестопер. — Не все! И вы, как мои полные помощники во всем, — он угрожающе покачал указательным пальцем, — должны будете навьючить на пристяжных лошадей всю нашу поклажу и трофеи. Выход с отрядом Молнара — на рассвете. Отправляемся в град Вищин. А вот эта лошадь останется на хозяйстве данной семьи. Она принадлежала мне, но я решил подарить этим крестьянам за отличный постой. Ужин готов?
— Да, — кивнул Петри. — И тебе опять полный жбан жидкой похлебки сварили.
— Отлично! Ночью будете охранять коней посменно…
Договорить Василий не успел, вмешался глава семьи:
— Мы сами глаз не сомкнем, ваша светлость! Так что все ложитесь и спите спокойно. — И велел сыну: — Сынок, подопри ворота с калиткой еще и кольями!
Сомневаться не приходилось, хозяин всю ночь глаз не сомкнет, охраняя нежданно свалившееся на него богатство в виде беременной кобылы. Но, судя по глазам парней да по их кислым рожам, подобное самоуправство может и не пройти. Рыцари спасшего их отряда тоже имеют глаза и уши, да и извилинами шевелят не только для приема пищи. С них станется поставить вопрос ребром, а то и со всей наглостью надавить на оруженосцев морально. А у тех в головах — великие и светлые идеи настоящего рыцарства. Могут и проболтаться.
Поэтому, еще перед тем как войти в дом, Райкалин отвел подчиненных в сторонку и строго-настрого приказал:
— Врать вам ничего не надо! Говорите только правду: «Господин играл накануне с рыцарем Гальцаром в кости. Играли азартно. Чем закончилась игра — не знаем». И все, больше ни слова на эту тему! Во всем остальном хватает моего рыцарского слова. Так ведь?
Те помолчали в сомнении, а потом Петри ответил:
— Конечно, если ты дашь рыцарское слово, то этого должно хватить. Но если кто усомнится в нем, тебе придется вызвать его на поединок.
— Это меньшая из бед.
— Но у нас все равно нет денег, — весьма своевременно напомнил Ольгерд.
— И с этим будем разбираться по обстоятельствам. Как говорят великие философы: даст Род день, даст и пищу, — перефразировал Василий крылатое выражение своего мира на местный, языческий лад.
И первым поспешил в дом. Но за дверью сразу остановился, прислушиваясь к разговору оруженосцев, задержавшихся во дворе.
— Мне даже не верится, что он так резко изменился.
— И мне. Был натуральным мямлей. А теперь совсем другой человек.
— А с лошадьми пройдет, как думаешь?
— Если ничего лишнего не ляпнем, а он станет ссылаться на некий выигрыш в кости — пройдет. Но как быть с поединками? Справится ли он, давая жесткие ответы, а потом и сражаясь?
