колечка, ценного для меня как память о любимой.
Раскланиваясь друг с другом, высокие стороны незаметно обменялись подарками. И уже через минуту колонна тронулась в путь. Оглянувшись, Райкалин увидел, что девица запрыгнула в дилижанс уже на ходу. Тоже повод для раздумий:
«Почти два часа она терпеливо ждала. Что говорит о том, что лекарство и в самом деле ценное. Да и какой смысл Зареславе меня травить? Никакого! Допустим, начну я пить, умру, упаду с коня… Все просто и ясно, кто виноват. Пусть и не видели сам момент передачи флакона в мои руки, девица — первая подозреваемая. Ах да, еще и Найт имеется… Хорошо, что в хвосте колонны плетется! Не видеть бы его рожу никогда! Мм… о чем это я? Ах да: пить или не пить?..»
Короткий спор здравого смысла и поднявшей голову любовной страсти завершился победой страсти. Она просто вопила, что юная прелестница не способна ни на какую подлость или коварство. И сама несчастна, потому что едет в чужой город, в чужой край насильно, по приказу.
В общем, стараясь делать это незаметно, Шестопер аккуратно открыл флакон, принюхался к содержимому и сделал первый глоток. Долго чмокал губами, все пытаясь определить, как классифицировать оригинальный вкус микстуры. Смесь ароматов миндаля, полыни и меда сокрушалась горечью ромашки, мускатного ореха и еще чего-то неуловимого. Вполне возможно, что компонентов могло быть десяток, а то и за сотню. Хотя при таком количестве ценность ингредиентов взаимно уничтожаема.
Зато страсть торжествовала в самом главном: это — не яд! Не настолько уж противное лекарство! И скорей всего — именно лекарство. Потому что подходит по вкусу, консистенции и… от нее! Да и общее состояние организма стало улучшаться после первого же глотка.
Появились дельные мысли: «Опять забыл про своего домового! С таким владельцем он долго не протянет, помрет с голоду!»
Василий сунул руку в сумку и успокоенно выдохнул. Лягушка довольно резво зашевелилась, повисла на пальцах, а там и капельку полагающейся крови получила. Что порадовало еще больше: отсутствие на дне сумки двух долек кураги. Выпасть они не могли, значит, зверушка угощение распробовала и съела. Не факт, что с удовольствием, но все-таки! Держать при себе вегетарианца гораздо предпочтительнее, чем хищника.
«А что, может, со временем окончательно на фрукты перейдешь? — пытался Василий установить мысленный контакт с неведомым созданием. Но то молчало, как партизан, опять сформировавшись в комок и делая вид, что спит. — Понятно. Тоже приболел? Что-то нам с тобой, брат, не везет. То бьют нас, то кормят чем попало… То иных радостей жизни лишают… А то и откровенно убить жаждут! Слышал небось о моем предстоящем поединке?.. Кстати! Надо будет сейчас поспрашивать, словно невзначай, как в этом Вищине дело обстоит с дуэлями. Где и как проводят, кто секунданты…»
Подумать успел. А вот вопросы сформулировать и задать — нет. Потому что стало вначале дурно, потом опять тошно. Отступившая было болезнь вновь вернулась.
Хорошо, что память не отшибло: лекарство полагалось пить по глотку в час. Еле дождался примерного срока, глотнул повторно. Отпустило… на пятнадцать минут. Затем — опять наплыв неприятных ощущений. Так и провел последние пять часов пути, соизмеряя их с пятью глотками.
Даже виды широкой реки, называемой и здесь Днепром, ничем не порадовали. Хотя в другом состоянии он бы с восторгом рассматривал пейзажи, открывающиеся с правого берега. А вот дорога стала не в пример лучше, она была уложена плитами, на стыках залитых смолой, замешанной на какой-то измельченной сыпучей крошке. Даже до одурманенного недомоганием мозга дошло: не может таких дорог быть в Средние века. Дураки и дороги славянских просторов — главное бедствие прежнего мира — казались ему неуничтожимым фактором суровой действительности.
Но тут они были. И нисколько не мерещились.
Седьмой глоток рыцарь сделал, когда отряд уже ехал по городским улицам. Потому и сумел чуток рассмотреть как сам город, так и его обитателей. Тоже нашлось чему удивляться. Что больше всего поразило, так это улицы и высокие тротуары, застеленные аккуратно подогнанными друг к другу плитами. Такое в двадцать первом веке было сложно устроить, а тут все лежало ровненько, прямо загляденье. О таких вещах, как сточные канавы, грязь, вонь и лежащие отбросы на улицах, в городе и понятия не имели. Значит, канализация присутствовала отличная. Да и решетки стоков стали попадаться, стоило их только поискать глазами. И дома в два, три, а то и четыре этажа оказались в большинстве своем не каменные, а сложенные из кирпича, с арочными сводами над дверными и оконными проемами. Это говорило о совсем иной концепции строительства, явно опередившей здешнее время.
Позже стало понятно, почему никто из членов отряда не разбредается в стороны, как это было во время ночевки в Белом. Все рыцари, а также русские витязи въехали во внутренний двор городской цитадели (тоже, кстати, идеально ровно устеленный плитами), и только там раздался зычный бас Молнара:
— Разбирайтесь по своим комнатам, как обычно! А я — сразу на доклад к князю! И будьте готовы в течение часа явиться к князю как свидетели. До моего особого распоряжения никому в город не отлучаться и ни в какие потасовки не вступать. Считайте это время продолжением похода.
И Грин Шестопер, заметив, что спешащий к нему недоброжелатель Коннеш Найт остановился на полпути, с особым облегчением разрешил оруженосцам проводить себя к трехэтажным казармам. Ну очень, очень ему в тот момент не хотелось даже ругаться. Словно неведомая хворь все силы выпила из организма. У него было всего два желания: слегка подзакусить с дороги и спать, спать, спать…
Даже воспоминания о нежной коже Зареславы совершенно не волновали.
