знал, – несколькими «лимонками» и двумя дисками к автомату «ППД». Последнее оказалось весьма кстати: о том, что подобное оружие использует тот же патрон, что и его пистолет, парень помнил. Так что боеприпасов теперь было с избытком, почти полторы сотни. Что находится внутри вещмешка, Леха проверять не стал, просто запихнул внутрь диски и гранаты (по намертво вбитой в армии привычке убедившись, что усики на чеках надежно разведены), будет время – разберется. Да и место неподходящее: как оказалось, водитель бронеавтомобиля погиб во время обстрела и сейчас сидел, навалившись грудью на руль. От тела и натекшей под сиденье лужи крови уже ощутимо тянуло тошнотворно-сладковатым запахом разложения – машина простояла на самом солнцепеке весь световой день, и температура внутри раскаленной стальной коробки наверняка поднималась градусов под сорок, а то и выше…
Выбравшись наружу, Степанов торопливо двинулся по кратчайшей дороге к темной стене недалекого леса, до которого по его прикидкам было не более трехсот метров, стремясь как можно скорее выбраться из этого чудовищного царства смерти. В голову пришла было мысль, что так неправильно, что стоило бы забрать у погибших документы, хотя бы у тех, кто остался более-менее целым после бомбежки, однако заставить себя вернуться он не смог.
Просто не смог, мысленно извинившись перед павшими:
«Простите, мужики, но уж слишком много всего сегодня произошло! Наверное, я просто оказался не готов… пока не готов. Возможно, успей я повоевать, как батя, в какой-нибудь горячей точке, вел бы себя иначе. Но я не воевал. Тоже пока. Просто честно оттянул свои два года, пусть и в очень серьезных войсках. Но смерть я видел только по телевизору, хоть ее, этой смерти, в крайние годы и стало как-то слишком уж много… Знаю, что теперь фрицы пригонят местных и те похоронят вас в ближайших воронках. Где вы надолго, если не навсегда, останетесь безымянными, но что я могу изменить? Если бы у меня была карта, я б запомнил место. Но карты у меня нет, и я даже не знаю, где нахожусь и какой сейчас год… Поэтому простите меня, ребята, и прощайте… Вечная вам всем память!..»
Добравшись до опушки, Леха несколько минут просто стоял, привалившись к стволу могучего дуба, и дышал полной грудью, с наслаждением вдыхая прохладный ночной воздух. Какое это, оказывается, наслаждение, просто дышать чистым воздухом, не отравленным тяжелым духом разложения и смерти! Вот просто так стоять и дышать. Стоять и дышать насыщенным пряными лесными запахами воздухом…
Долго задерживаться на месте парень не стал, поспешив углубиться в лес. Особой проблемы в этом Степанов не видел – фонарь есть, опыта, учитывая, что в первый «взрослый» поход он отправился еще в пятнадцать лет, – навалом. Да и в армии будущую крылатую пехоту тоже кое-чему учили, и учили неплохо. В том числе и ночным марш-броскам с полной выкладкой по пересеченной местности. Сейчас ни полной, ни неполной выкладки не имелось, только тощий солдатский «сидор», полупустая фляга да пистолет. Кстати, насчет фляжки – как это он позабыл-то?
Остановившись, парень открутил крышечку и опасливо принюхался: а ну как внутри спирт окажется? Нет, все в порядке, из горлышка привычно пахло слегка застоявшейся теплой водой. Сделав несколько жадных глотков, Алексей усилием воли заставил себя остановиться. Воды в емкости, судя по ощущениям, оставалось совсем немного, граммов двести, и следовало экономить. Вовсе не факт, что в ближайшее время удастся найти какой-нибудь ручей. Хотя, конечно, самый обычный смешанный лес – вовсе не выжженная солнцем степь или горы, водоемов должно быть много. Закрутив алюминиевую флягу, почти в точности такую же, как в его армейской бытности, разве что неокрашенную, Леха поправил на плече лямку вещмешка и продолжил движение. Часа два можно и отмахать без привалов, ни разу не проблема. Жаль, ни компаса, ни карты нет, никак не сориентируешься. С другой стороны, если перестать сомневаться и принять как должное, что он и на самом деле провалился в сорок первый год, значит, нужно просто идти в направлении линии фронта. Скорее всего, сейчас он в немецком тылу, так что дорога одна – на восток, к своим.
Парень невесело усмехнулся: ну да, а куда еще, если не в сорок первый? Сейчас лето, ориентировочно июнь-июль. Разбитые на дороге легкие танки – довоенного образца, да и сгоревшая «тридцатьчетверка» определенно из первых серийных модификаций. Сколько их к сорок второму уцелело, единицы? Или ни одного? Обозначение на башне бронеавтомобиля тоже старого образца, что-то подобное он видел на фотках в Интернете. Опять же, погон ни у кого из погибших нет – наверняка сорок первый! Хотя, конечно, возможны и варианты – вон те же «БТ-7», вроде бы еще и в сорок пятом на Дальнем Востоке с японцами воевали… Ладно, чего гадать, встанет на ночевку, пошарит в «сидоре», вдруг газету какую найдет.
Следующие пару часов Степанов честно топал, двигаясь ориентировочно на восток. Идти было не особенно сложно, серьезные препятствия в виде заросших густым кустарником оврагов или нагромождений бурелома, которые приходилось обходить стороной, встречались редко. В первые же двадцать минут бывший десантник привычно вошел в размеренный ритм, наиболее удобный для передвижения по лесу, и дальше топал сберегающим силы шагом. Света, несмотря на небольшие размеры фонарика, вполне хватало, чтобы загодя заметить упавшее поперек дороги дерево или опасную промоину, так что идти удавалось без серьезных задержек.
Взглянув на часы, Алексей хмыкнул: уже два часа топает, а кажется, будто и получаса не прошло! Ни усталости, ни сна ни в одном глазу. Стресс на него так подействовал, что ли? Если да, то хреново, нужно срочно привалиться минут на тридцать, а то надорвется и завтра будет никакой, что в его ситуации недопустимо. Накроет откатом и проваляется полдня, теряя драгоценное время. Решено, устраиваем привал! Заодно и ревизию имущества проведем.
Некоторое время Леха еще двигался вперед неспешным шагом, подбирая подходящее для стоянки место. Неожиданно откуда-то ощутимо потянуло свежестью и влажной землей, и парень различил едва слышимое журчание. Сориентировавшись, он свернул в направлении звука. Спустя минуту впереди блеснула серебром поверхность воды. Продравшись сквозь заросли, Степанов остановился, поводя вокруг себя фонарем. Крохотную полянку, укрытую с трех сторон густым кустарником, прорезало русло неглубокого лесного ручейка, струящегося по выстланному окатанной калькой дну. Поверхность живущей своей жизнью воды легонько рябила в луче света. Ух ты, вот это удача! Просто райское местечко. Для привала, а то и ночевки самое то. Палатку тут, конечно, не
