– Живой, – громко сообщил тот, зачем-то растирая ладонями уши. – Слышу только плохо.
– Так я ж тебе говорил, дурень, уши ладонями зажми, а рот раскрой пошире. Ты зачем руками каску обхватывал? Думал, это от осколка защитит? Или боялся, что краску поцарапает и некрасивым похоронят?
– Леша, ну ты ж обещал поменьше шутить? – скривился тот. – Снова начинаешь?
– Молчу-молчу, поскольку вину свою осознал всецело и… ну, короче, просто осознал и ужасно раскаиваюсь. Как говорят хранцузы, миль вам пардон с кисточкой. Ладно, харе сидеть, помоги пулемет установить. И лопатку откопай, вон там она где-то, бруствер подправим.
Вдвоем установили и снарядили «МГ-34». Комбат не обманул, среди трофеев нашлась коробка с лентой на двести пятьдесят патронов, так что на первое время боеприпасы имеются. Плюс еще тот короб, что он у мотоциклистов затрофеил, считай, еще полсотни патронов. Ну, вроде все, можно воевать.
– Степанов! Борисов! – прорвался сквозь ватную глухоту голос ротного, голова которого спустя миг показалась над окопчиком. – Оглушило, что ль, бойцы? Я ору-ору… уж думал, того, накрыло или землей завалило. Приполз вот глянуть.
– Целы мы, тарщ лейтенант! – жизнерадостно проорал Леха.
– Ладно, не ори, сам вижу, что оглушило. Уже и пулемет установили? Ай, молодцы! Борисов, это еще что такое?! Ты как за личным оружием смотришь? Под трибунал захотел? А ну винтовкой займись, вся запылилась, немцы вот-вот в атаку пойдут! И это, не дрейфьте, бойцы, прорвемся! Командование обещало, что одних не оставит, так что будет подкрепление, обязательно будет. Нам главное – германца сейчас задержать, пока резерв подойдет, а там уж и погоним гадов обратно! Все, бывайте, пойду остальных обойду, кого успею. – Голова лейтенанта скрылась за насыпью. Леха горько усмехнулся: «погоним гадов», как же! Нет, погнать-то погоним, разумеется, это без вариантов, вот только отнюдь не сейчас. Правда, ротному об этом знать не нужно, еще обвинит в пораженческих настроениях.
Тяжело вздохнув, бывший сержант российских воздушно-десантных войск Алексей Степанов, ныне числящийся «сержантом Алексеем Степановым, обученным, документы утеряны в ходе боевых действий», кивнул товарищу на запорошенную рыжеватой пылью винтовку. О том, что на чистку оружия Василию может просто не хватить времени, отпущенного немецкими командирами до начала атаки, он старался не думать вовсе. Да и толку-то от «трехи», коль танки попрут? Даже ежели бронебойно-зажигательными лупить? Разве что по щелям и смотровым приборам целиться.
Скорчив страдальческую гримасу, летун потянулся к трехлинейке. А вот не нужно морщиться, сам виноват! Мучайся теперь.
– Ладно, Вась. – Слух понемногу возвращался, и уже можно было не орать. – Брось ты свой дрын, пользы от него в нашей ситуации. Потом почистишь, коль время останется. Гранатами лучше займись, как раз на одну связку хватит, как лейтенант и говорил. Только покрепче приматывай, видел, как я с немецкими делал? Держи бечевку.
Благодарно взглянув на товарища, Борисов с готовностью отставил в сторону винтовку и разложил перед собой выданные ротным «РГ-33». Открутив от трех гранат рукоятки, он коряво, но крепко примотал их шнуром от трофейной масксети к четвертой, с запалом. Потряс получившейся связкой, убеждаясь, что в броске она не развалится, и вопросительно взглянул на бывшего десантника.
– Нормально, – хмыкнул Степанов. – Не первый сорт, но сойдет. Как пользоваться, помнишь?
– Обижаешь, – вскинулся Василий.
– Повторение – мать учения! – наставительным тоном сообщил Леха, делая соответствующее моменту выражение лица. Не рассказывать же летуну, что подобные гранаты он только в музее и кино видел и понятия не имеет, как ими пользоваться. – Давай рассказывай матчасть.
– Ладно… В настоящий момент граната снаряжена запалом и готова к бою. Для метания и взрыва необходимо перевести предохранительный движок влево до упора, сделать энергичный замах, чтобы произошло срабатывание ударно-предохранительного механизма, и бросить в цель. – Василий определенно цитировал по памяти какое-то наставление или методичку. Ну, да, разумеется, куда родной армии без этого! На том и стоим!
– А если невозможно сделать этот самый, как ты там сказал? Энергичный замах?
– Тогда можно либо сильно встряхнуть гранату, метнув в цель после накола капсуля-воспламенителя, либо установить при приведении в боевое положение и взведении внешнюю трубку в среднее положение.
Поскольку Леха понятия не имел, что это еще за такая «внешняя трубка» и за каким, собственно, фигом ее нужно ставить в «среднее положение», он поспешил свернуть разговор. Блин, ну зачем такие сложности? Ведь есть же у предков старая добрая «эфка», неужто сложно изобрести еще что-нибудь вроде надежной, как топор, «РГД-5»?! На аэродроме он даже с фрицевской «колотушкой» быстрее разобрался… правда, там инструкция имелась. Да уж, с таким знанием местной матчасти хрен он до конца боя доживет! Намотает их Гудериан на гусеницы и не заметит. И дальше попрет, падла. А ведь как хорошо все начиналось! И аэродром разгромили, и ценного штабиста в плен взяли, и к нашим на трофейном самолете с триумфом, можно сказать, прилетели! И вот вам здрасьти: размажут их по этой глине в кровавую кашу, и все. Может, нужно было и на самом деле в тыл двигать, как комбат и предлагал?
«Так, а ну успокойся! – одернул он себя, мысленно выматерившись. – Чего разнылся-то? Подумаешь, полежал полчасика под артобстрелом. Сам же решил с бойцами остаться, едва «батю» уломал, под трибунал подставив, а теперь что, на попятную? Никогда трусом не был, так и сейчас не становись! Ты ж десантник, лучшим бойцом разведроты числился! А бывшей десантуры не бывает! «Никто, кроме нас», забыл?»
Самовнушение не помогло, поскольку внезапно проснувшийся внутренний голос скептически хмыкнул в ответ откуда-то из глубин подсознания:
«Ну, да, конечно, именно что «подумаешь»! В армейской учебке всех, разумеется, в обязательном порядке обучали правилам поведения под
