дымом, перегретым маслом и немного бензином. Хреново. Валить отсюда нужно, да поскорей.
– Из машины! – рявкнул десантник, распахивая дверцу и нащупывая под сиденьем портфель. Пулемет? Нет, самому не утащить, оружием и шмотками пусть Васька займется.
Выскочив наружу, Леха ухватил потерявшего сознание фрица за ремни портупеи, вытаскивая его из кабины. Взвалив майора на плечи, подхватил драгоценный «чумадан» и торопливо порысил к лесу, успев крикнуть летуну, чтобы забрал пулемет и ранцы. Бежать было не столько тяжело, сколько до одури страшно: над головой разозленными мухами завывали моторы «мессеров», и он каждое мгновение ждал грохота выстрелов. В том, что особых шансов добраться под огнем до укрытия нет, Леха практически не сомневался: из головы не шли те самые, столь хорошо различимые с высоты стрелковые ячейки. Не промажут ведь, сволочи! Но пока немцы не стреляли, вероятно, боясь попасть в фон Грисенбека, который, сам того не зная, защищал похитителя собственным телом.
Когда до опушки осталось совсем недалеко, его догнал запыхавшийся летун, дышащий так, будто пробежал с полной выкладкой пару километров. И в этот момент фрицы решили, что уж лучше потерять высокопоставленного штабного офицера, пусть даже и личного адъютанта самого фон Лееба, чем отдать его в руки русской разведки, и сверху ударили первые очереди. Справа и слева протянулись невысокие фонтанчики выдранной пулями земли и травы. «Смотри-ка, – отрешенно подумал Степанов, на бегу поддергивая на плече тушку пленного, – прямо как в кино. Только у киношников еще дым откуда-то берется, хотя чему там в пулях взрываться?»
Над головой пронеслись, разворачиваясь для новой атаки, хищные тени: истребитель – это ж все-таки не вертолет, на месте замереть не может. Интересно, сколько им нужно времени, чтобы повторно зайти на цель, – две секунды, пять, больше? Хорошо, если больше, тут бежать-то всего ничего. Снова застрекотали пулеметы, однако в равномерный стук вдруг вклинились разрозненные одиночные выстрелы. Это еще что такое? Ах, вон оно как – из- под деревьев выбегали красноармейцы, торопливо припадали на колено и азартно палили по самолетам. Один из бойцов лупил в небо длинными очередями из «ДП-27», удерживая пулемет за сошки, что точности определенно не прибавляло. Вовремя вы подоспели, ребята, вот только толку от подобной стрельбы мало: низколетящую цель нужно встречать слитными залпами с учетом упреждения, а не палить кто куда. Но немцев отвлекли, за это спасибо!
Скинув майора на землю, Леха выдернул из рук летуна пулемет, припоминая, сколько патронов осталось в ленте. Вроде полная должна быть, перезарядившись в третий раз, он только одну короткую очередь выпустил, когда по тому фрицу у самолета стрелял.
– Уши заткни, рот открой! – заорал он ничего не понимающему товарищу, укладывая кожух ствола ему на плечо и опускаясь на колено. – И не дергайся, дай прицелиться! Не боись, летун, все путем будет.
Выбрав из двух самолетов тот, что как раз развернулся и заходил на атаку, прикинул упреждение и плавно потянул спуск, сжигая ленту одной длинной очередью и корректируя прицел по мере приближения цели. Понять, попал ли, на таком расстоянии было невозможно, но парень не сомневался, что как минимум один раз очередь пересеклась с фюзеляжем «мессера», перечеркнув его по диагонали, от капота до пилотской кабины. Пулеметы истребителя внезапно осеклись, и строчка земляных фонтанчиков не добралась до окаменевшего от ужаса Борисова буквально метров пяти. С воем пронесшись над головой, самолет отчего-то не стал разворачиваться, начав набирать высоту. Вот только как-то… ну, неуверенно, что ли? Словно пилот внезапно разучился летать. Или ему стало тяжело управлять машиной. Неужели зацепил-таки фрица?!
Второй дал по опушке еще несколько очередей, но продолжать атаку не стал, потянувшись следом за товарищем. Длинно выдохнув и поймав себя на мысли, что все эти бесконечно долгие секунды вовсе не дышал, Леха разжал сведенную судорогой ладонь, выпуская пистолетную рукоятку «МГ», и снял оружие с плеча летуна. Похоже, все, не стали фрицы и дальше рисковать. Не понравилось им, видите ли, когда ответка из пулемета прилетела! Эх, жаль, что не сбил гада! Как бы красиво звучало: «Сержант запаса Алексей Степанов, проявив боевую инициативу и незаурядную сноровку, уничтожил из трофейного пулемета истребитель противника!» Ладно, сочтемся позже… Ух ты, а это чего?!
Обстрелянный «мессер» вдруг заметно вильнул в сторону, попытался вернуться на курс, но клюнул носом – и понесся к земле. Несколько мгновений – и самолет зацепил крыльями верхушки деревьев, разбрасывая клочья изодранного дюраля, и скрылся из виду. Секундой спустя над лесом лениво поднялся клуб жирного черного дыма и донесся приглушенный расстоянием гул не особенно и мощного взрыва. Ни хрена себе…
Парень растерянно поглядел на летуна, глаза которого были похожи на пятирублевые монеты. И тут Борисова неожиданно прорвало:
– Леха, ты видал, а?! Нет, ты видал?! Это ж ты его сбил! Из пулемета, одной очередью! Сбил суку, сбил! – Борисов принялся трясти его за плечи, продолжая нести какую-то бессвязную чушь насчет «сбитой фашистской сволочи». Но десантник его уже не слушал, ощущая, как накатывает какая-то вязкая слабость и начинают дрожать руки. Как подбежавшие красноармейцы хлопали его по плечам, о чем-то спрашивали (кажется, он даже что-то отвечал) и вели их в лес, он почти не запомнил, на полном автомате передвигая ноги. На этот раз отходняк накрыл его по полной…
В себя парень пришел, подавившись спиртом: видя состояние товарища, летун сунул ему фляжку, к которой тот основательно и приложился, лишь на третьем глотке осознав, что льющаяся в глотку жидкость – отнюдь не вода. Продышавшись и утерев выступившие слезы, Алексей вдоволь напился воды, успокаивая пылающее горло, показал виновато отводящему взгляд Борисову кулак и понял, что
Несколько секунд въезжал в окружающую обстановку, осматриваясь и слушая торопливые объяснения Василия. Летун в отличие от него, наоборот, пребывал в эйфории от удачной посадки и спасения от, казалось, неминуемой смерти и тараторил без умолку. Обстановка в целом радовала: во-первых, они
