Я почему-то смутилась. А при виде поезда напугалась и прижалась к некроманту в толпе.
– Кхм. – Он как-то странно на меня покосился, – Джульетта, ты что, первый раз в метро?
– Да! И мне не нравится, когда надо мной тонны земли, глины и камня. Лучше такси, честное слово.
– Кто бы мог подумать, – фыркнул некромант. – Смерть боится подземелий. А еще чего боишься?
– Шаурму покупать на вокзале, – огрызнулась я и отодвинулась из вредности.
Посмотрела бы я на Макса после наших лекций.
– Знаешь, ваш мир – далеко не безопасная голубая планета. Ты знаешь, что такое сопромат?
Некроманта передернуло, видно, воспоминания были не из приятных.
– Вот, – довольная произведенным эффектом, протянула я. – Теория смерти еще хуже. Я ее сдала и забыла, как вы забываете сопромат и прочие страшные предметы. Так что скажу главную мысль. Безопасных мест нет.
– Даже для тебя?
– Даже для меня.
Уже на выходе из метро Макс замешкался, и мне пришлось ждать у выхода.
– Шаурмы? – спросил он, протягивая аппетитно выглядящий ролл.
– Очень смешно, – скривилась я.
Дождь лить не перестал, но интенсивность поумерил. Здание больницы, белое в ясные и сухие дни, потускнело и теперь напоминало декорации к ужастику. Еще бы в окна смотрели истощенные пациенты – и получилась бы полная картина надвигающегося апокалипсиса.
– Покайтесь, ибо грядет! – услышала я откуда-то сбоку.
Макс был так занят поглощением шаурмы, что ничего не замечал.
А я вот увидела у лавочки парня в мешковатых одеждах, с виду напоминающих балахон. Он ли орал, я сначала не поняла, но, когда мимо прошла какая-то парочка студентов, вдруг встрепенулся и заголосил:
– Покайтесь, грешники! Апокалипсис близко! Смерть, мор, война и голод наступают!
Я повернулась к Максу.
– Сфотографируй меня с ним! Папе покажу!
И понеслась к парню, счастливая, словно выиграла в лотерею внеочередной отпуск.
– Можно с вами сфотографироваться? Пожалуйста!
Растерянный парень, наверняка привыкший, что прохожие с неприязнью отмахиваются, так и застыл с открытым ртом. В руках у него была табличка «Всадники ближе, чем вы думаете». Макс охотно сделал несколько снимков на телефон.
– Ух, круто!
– И что крутого?
– Ну как, у вас постоянно всякие апокалипсисы происходят. И каждый раз выходят чудики, которые об этом объявляют. А всем по фиг. И папе с всадниками по фиг, они не для того академию организовывали, чтобы массово всех укокошить. Раз в десятилетие стабильно к вам ходят и то календарь майя продлевают, то ледниковый период останавливают. Дык и все не слава вечности – остановили ледники, начали орать про потепление. Продлили календарь майя – у вас еще какой-то закончился.
На нас странно посмотрел охранник больницы, услышавший часть разговора, и я решила помолчать. А то здесь и психиатрическое отделение есть. И будем мы не детективы, а… ну смерть и некромант – чем не пациенты?
– Здравствуйте! – Макс так улыбнулся молоденькой девочке в регистратуре, что я застыла пораженная – он что, так умеет? – Нам нужен доктор, мы не знаем его фамилии, но зовут его Алибек.
– Он лечит вашего родственника?
– В какой-то степени да… Лечил.
– Ой, – покраснела девушка. – А вы… вы не жаловаться пришли?
– Нет-нет, мы просто поговорить. О последних днях нашего любимого дядюшки. Моя невеста так переживает. Не спит, не ест.
– Шаурму с лица вытри, – мрачно посоветовала я вконец обнаглевшему некроманту.
– Сейчас посмотрю. К сожалению, доктор сегодня не работает. Приходите в понедельник. У него суточное дежурство.
– Ох, боюсь, до понедельника моя Джули совсем изведется. А вы не знаете, может, доктор еще где-то принимает? В частной клинике? Или, может, на дому? Нам бы очень хотелось с ним поговорить, буквально пять минут.
– Ну… – Девушка замялась, но природное обаяние Макса (которое я совсем не замечала раньше) было, видимо, слишком велико. – Он сегодня должен быть волонтером в доме престарелых. Это в нескольких километрах от въезда в город. Может, вам его и позовут.
– Я не хочу туда, – ныла я над ухом некроманта, изучающего карту метро в смартфоне. – Ваш общественный транспорт – это
