– Кто ты?
– Кто я? Тебе, наверное, нужно имя. Ну, предположим… Зови меня Куалькуно. По-итальянски это означает…
– Я знаю, что это означает по-итальянски. «Кто-то» или «кто-нибудь».
– Будем считать, что «Некто».
– Хорошо. Меня зовут Глафира, ты, наверное, это знаешь. Теперь, Куалькуно, мы с тобой познакомились. Расскажи, кто ты такой и почему прячешься от меня в дальнем темном углу зала черепов крипты Капуцинов?
– Я отвечу тебе на оба этих вопроса. Для начала давай определимся, поняла ли ты, что ваши многовековые пляски вокруг тайны Амальгамы вместе с венецианским Советом Десяти оказались лишь мишурой, прикрытием гораздо более важной и древней тайны?
– Да, поняла, – Глафира кивнула и решительно шагнула вперед, поближе к странному темному сгустку, откуда раздавался голос.
– Глафира, я все знаю о твоих замечательных способностях. Поэтому, пожалуйста, сделай шаг назад. Когда я все объясню тебе, я сам тебе покажусь. Не предвосхищай события.
Глафира молча сделал шаг назад.
– Ну, вот и хорошо. Я продолжу. Мои соплеменники живут сотни тысяч лет. Людям просто не понять, они не могут осознать того отрезка времени, которое помним мы. Египетские фараоны со своими пирамидами кажутся вам глубокой древностью, а я прекрасно помню ужас в глазах Рамзеса Второго, когда он узнал, что его любимая жена уже несколько лет спит с Главным жрецом. От этого жреца до тебя – всего несколько десятков перерождений.
– Это вы переселяетесь из одного умершего тела в другое, родившееся?
– Молодец, ты начинаешь догадываться. Многие называют это переселением душ. Вы нам очень нравитесь. Мы любим наблюдать за вашими переживаниями, исканиями, мечтами и страстями. Вы понятия не имеете, что было, скажем, семь тысяч лет назад на Земле, а мы не только знаем, но и принимали в этом непосредственное участие.
– И что же было?
– Была жизнь. Жизнь, она ведь никогда не меняется. Согласись, что совершенно безразлично, что сжимает убийца в руке: копье или пулемет, он все равно останется убийцей. И если женщина требует от мужчины дар за свои ласки, совершенно все равно, это амфора с маслом или новый автомобиль, суть жизни при этом не меняется нисколько. Я надеюсь, это понятно?
– Понятно. – Глафира кивнула.
– Суть за все время удалось изменить лишь однажды. И это сделали мы. Мы изобрели новую форму жизни, которая позволила спастись нашему естеству, нашей цивилизации от неминуемой гибели. Но нам пришлось расстаться со своей физической оболочкой… – Говоривший вздохнул.
– Чувствуется, плохо вам без оболочки-то?
– Не ерничай, Глафира. Уважай старших. А я старше тебя на сотни тысяч лет.
– Да уж, пожалуй, тебя можно считать заслуженным пенсионером, – съязвила Глафира и тут же пожалела об этом: уж больно печален и грустен был голос говорившего.
– Простейшие действия, которые вы проделываете ежедневно, нам совершенно недоступны. Знаешь, как хочется иногда пройтись по траве босиком? Или выпить холодного пива? Или потереть глаз рукой, потому что в него попала мошка? Мы не можем этого сделать, потому что живем в вашем сознании. Ну как человек, играющий в компьютерную игру, не может сам испытать то, что испытывает управляемый им персонаж. Мы можем только наблюдать за каждым персонажем, иногда управляя им, а иногда намеренно не управляя.
– Подожди, Куалькуно. Но ведь ты сейчас сидишь передо мной, спрятавшись в своем темном углу, и вполне можешь, наверное, потереть глаз рукой?
Куалькуно еще раз тяжело вздохнул:
– Я – особенная история. На протяжении этих сотен тысяч лет мы все время пытаемся вернуться в состояние физического тела. Вы можете называть нас ангелами, демонами, шестым чувством, призраками или привидениями – в каком бы состоянии мы ни входили в вашу жизнь, нам никак не удавалось обрести физическое тело без изъянов, способное к человеческой жизни. Лишь однажды нам удалось создать качественную человеческую особь, оплодотворив земную женщину путем проникновения в ее сон. Но история закончилась крайне печально. Созданного человека умертвили остальные. Для них слишком странно звучало то, что он говорил.
– И как это произошло? – тихо спросила Глафира, уже догадываясь об ответе.
– Люди прибили его гвоздями к большому кресту.
– Так это…
– Глафира, ты прекрасно должна это помнить. Знаешь, почему?
– Почему?
– Потому что ты была рядом.
– Я была рядом?
