натравил на милорда Такангора.
— А он расскажет? — наивно спросил Юлейн.
— С исчерпывающими подробностями.
— Нет-нет-нет, — внезапно замахал руками Морис. — Даже не думайте, и речи быть не может.
Бедерхем не поверил своим острым ушам.
— Вы что-то сказали, любезный?
От звука этого голоса, ледяного настолько, что, казалось, острые шипы вонзаются в тело и растекаются внутри нестерпимым холодом, многим захотелось бы эмигрировать куда-нибудь подальше, возможно, на другой континент, и схорониться в какой-нибудь особенно темной, труднодоступной, желательно еще никем не открытой пещере. Но кассарийских таксидермистов было трудно напугать подобной чепухой: они тем и занимались, что набивали тряпками, морской травой и соломой обладателей таких вот грозных голосов. И встопорщенный гребень со сверкающими иглами скорее вдохновлял их, чем страшил. Они вообще из последних сил, как кот, грустно нависший над миской сметаны, — и только из уважения к Зелгу — удерживались от соблазна, чтобы не наброситься на такой великолепный представительный экземпляр. И, понимая, что их повелитель вряд ли одобрит немедленное вскрытие важного гостя, не собирались упускать еще один трофей. К тому же, как говорилось выше, коротышки были свято уверены, что эту добычу Такангор притащил в замок лично для них.
— Как же мы набьем его чучелко, если вы его заберете? — резонно спросил Морис. — Или вы его там допрашиваете — один Тотис знает, как вы попортите ему внешность… Или мы его аккуратно потрошим, пока он еще свежий, почти нетронутый… А вы вполне можете задавать ему свои вопросы по ходу дела.
— А если я спою гимн и спляшу ритуальный танец возле воздвига, мы можем оформить это как полноценное жертвоприношение, усиленное элементами увековечения,— снова встрял Мардамон. — Пока воздвиг еще не растащили по местам.
Невозможно, чтобы Гончая Князя Тьмы смотрела затравленно, но что-то весьма близкое к панике мелькнуло во взгляде Бедерхема. Его плотной толпой окружили фанатики, глаза их сверкали священным безумием, пальцы алчно шевелились, они нервно облизывались и подпрыгивали, не в силах совладать с нетерпением. Всего на одну секунду, но высокородный демон пришел в смятение. Он понимал, что у него почти не осталось времени до того момента, когда жрец и таксидермисты набросятся на него и уволокут Тотомагоса в свои подземелья, и нужно что-то немедленно предпринять.
— Увы, — вмешался Думгар. — Если бы барон Тотомагос был мертв, его туша несомненно являлась бы законной добычей его высочества герцога кассарийского, и только он решал бы, на что ее употребить — на жертву или на экспонат. Однако, его милость еще вполне жив, а потому остается подданным Князя Тьмы и законной добычей его Гончей со всеми вытекающими последствиями.
Морис его логики не понял.
— Так прикончите его, и дело с концом! — возбужденно потребовал он.
— К слову, — мягко намекнул Думгар. — Кассарийская коллекция поверженных демонов не вызывает никаких нареканий, однако мы до сих пор не обзавелись ни одним чучелом таксидермиста, что представляется мне серьезным упущением. Вы не находите, милорд? — обратился он к Зелгу.
Чего милорд действительно не находил, так это своих доблестных слуг, которые испарились с места событий с такой скоростью и так бесшумно, что доктор Дотт даже вздохнул не без зависти.
Гончая Князя Тьмы была полностью удовлетворена, и в Бедерхеме тут же встрепенулся и расправил крылья Адский Судья.
— Иск подавать будете?
— На кого?
— На нас, то есть на Князя и на ведомство Энтихлиста. Вы вправе предъявить претензии, что мы не усмотрели за узником, не уберегли. Преступная халатность, возможно, саботаж, я бы требовал компенсации не только за нанесенный материальный ущерб, но и за моральные издержки и не поддающиеся учету и контролю последствия. Если хотите, я набросаю черновик прямо сейчас.
— Барон, это безумие! Да вас же самого законопатят к этому Энтихлисту на веки вечные, — испугался добросердечный Зелг.
Желтые глаза Бедерхема подернулись мечтательной дымкой.
— Что да, то да. Но это был бы мой лучший процесс.
— Мы что-то пропустили?
Намора с Мумезой с интересом разглядывали многочисленное собрание, переводя взгляд с одного лица на другое. Зелг подумал, как в двух словах пересказать, что тут произошло, и пал духом. Видимо, Бедерхем подумал о том же, потому что ответил за всех.
— Да так, сущие пустяки, плановая уборка и сопутствующий ей митинг по вопросу защиты охраны труда и охраны защиты труда. Не берите в голову. А
