цифры, но ограничивалась строкой «детишек было ого-го!». Скорее всего, многие новорожденные не слишком походили на папу-барона, потому что он стал предъявлять претензии, а тут и война закончилась, и прежние возлюбленные принялись возвращаться один за другим к своей желанной: кто живой, кто в виде привидения. Многие признавали отцовство и предлагали руку и сердце, но были и такие придиры, которые хотели разобраться в деталях. Кто-то, вероятно, готов был смириться с путаницей в детях, если унаследует состояние и титул прежнего супруга, и бедного старого барона то и дело вызывали на поединок, пока не обезглавили, и он пополнил ряды возмущенных привидений, толкущихся по замку. Заметьте, что родиться и расти в таких условиях нелегко, заниматься повседневными делами тоже затруднительно. Словом, детишки слегка повредились в уме, и их шалости наводили на подозрение, что в будущем из них выйдут отличные маньяки и извращенцы. Счастливая мамаша решила наложить на себя руки, но даже не надейтесь, что история, а, значит, и песня на этом заканчивалась.
Звучала она примерно так:
Она на зорьке просыпалась
в своей постели
Лала-ла-ла-ла.
Ее душа в груди металась,
Как муха в супе
Лала-ла-ла-ла.
А он скакал по полю брани
Такой красивый молодец
Лала-ла-ла-ла.
Грудь, как у льва, глаз, как у лани,
И кучерявый, как овец
Лала-ла-ла-ла.
Широкий меч в его руке
Враги узнали вдалеке
Лала-ла-ла-ла
Сложность заключалась также в том, что у каждого рыцаря, помимо широкого (длинного, острого) меча, имелся также конь, копье, доспехи, оруженосец и определенный взгляд на честь, достоинство, жизнь, любовь и смерть. Дети тоже отличались именами, характерами и внешностью. Все это было тщательно описано, спето и сопровождено неизменным ла-ла-ла-ла. Словом, из всех обитателей Тиронги, песню поняли только пятеро или шестеро эльфов-крючкотворов, работавших с судьей Бедерхемом на Бесстрашном Суде. Они сразу заявили, что всякая «любовь-морковь» тут ни при чем, история, в основном, медицинская, и, кроме диагнозов, дело в вопросе дееспособности субъекта, праве и очередности наследования, налоге на наследство, подушном налоге и налоге на добавочную стоимость. А все остальное — художественные детали, без которых не бывает ни одного литературного произведения, хотя зачем это, лично они не понимают.
Нужно ли говорить, что Такангора весьма заинтересовала версия бригадного сержанта.
— Это история о невыносимом женском героизме. Сильно патриотичная дева тут — пример для потомства. И это ла-ла-ла-ла-ла мне очень трогает за душу. Я думаю сформировать мысли в отдельный отряд мыслей об этом произведении художественном и выступить перед личным составом. Кехертусу очень тоже нравится, — поведал Лилипупс, дирижируя бормотайкой. — А вот с муравьями что-то странное. Как утро задалось неправильно, так все противоречит порядку.
Минотавр был полностью согласен со своим сержантом. Он раздувал ноздри и шевелил ушами, чутко прислушиваясь к шелесту и шуршанию листвы, скрипу ветвей и движению ветра. Ему казалось, что солнечные лучи скользят с ветки на ветку с громким шумом. И с муравьями, определенно, что-то не так.
Они тепло распрощались и двинулись — каждый в свою сторону. Бригадный сержант вернулся в замок, писать биографию: Бургежа уговорил-таки упрямого тролля на эксклюзивный цикл публикаций о его славном боевом пути. А Такангор опять устремил взгляд в сторону Виззла. Всех дел — сделать прическу, сдать шерсть, купить в лавочке пакет куркамисов… но на душе у него было неспокойно. Особенно его волновали муравьи. Действительно, все предыдущие дни они спокойно слушали могучий свист Лилипупса и никто никуда муравейники не переносил. Может ли так быть, чтобы именно сегодня у них
