Снаружи доносился истеричный ор. Удравший дикарь громкими воплями призвал соплеменников на помощь.
Дверь снова распахнулась, в избу ворвались несколько дикарей. Человек понимал, что против целой толпы ему пока не выстоять, поэтому просто впрыгнул обратно в клетку, чтобы затруднить доступ к себе, и скрутился в клубок, прикрывая голову, живот и гениталии.
Но сразу его бить не стали. Они обстреляли пленника шипами. И на этот раз все дротики достигли цели. Человек ощутил, как тело наливается свинцовой тяжестью, и понял, что острия чем-то смазаны, если не ядом, то снотворным каким-нибудь. Он даже обрадовался, что отключится и не будет чувствовать удары. Мазохистом человек не был, это он о себе вспомнил точно, и хотя умел справляться с болью, но удовольствия от неё не испытывал.
04. Рекрутинг
В отделении нефрологии Центральной клинической больницы меня уже знает в лицо весь медперсонал. Ещё бы! Ведь я хожу сюда почти каждый день на протяжении четырёх месяцев. И за это время мне до того осточертело это место, что, наверное, скоро оно будет сниться в ночных кошмарах. Я вряд ли буду смотреть сериалы про врачей, сейчас в моей жизни выше крыши хватает всякой медицины.
По выработавшейся привычке свернул направо по коридору, поздоровался с идущими навстречу медиками и зашёл в восьмую палату. Ещё в начале сентября я и понятия не имел, где находится эта палата, потому что в тот период сестра встречала меня либо у входа в больницу, либо на первом этаже. Миновало чуть больше месяца с момента, когда она окончательно слегла, а кажется, будто это длится уже целый год.
В ходе посещений я ничего особенного не делаю, приношу лекарства да разговариваю с сестрой, но после этих свиданий чувствую себя далеко не лучшим образом. Мало того что интерьер больницы давит на психику, так ещё и состояние сестры ухудшается. Не быстро, но… И прогнозы врачей далеки от обнадёживающих. В общем, визиты в больницу приносят мне исключительно страдания. Будто в сердце вонзается лезвие ножа, и кто-то начинает его садистски прокручивать.
Ситуация, если откровенно, практически тупиковая. Сестру спасёт только пересадка почек, а операция эта стоит денег. До фига и больше денег. Я с моей текущей официальной зарплатой нужную сумму буду копить долгими годами, а столько времени, ясное дело, сестра не продержится. Как вариант – уехать в другой город на заработки. К прежнему работодателю я не вернусь, конечно, но есть и другие структуры, где нужны специалисты соответствующего профиля… Только вот с кем сестру оставить? Получается, что хорошие деньги для её спасения можно заработать в других регионах, но уехать я не могу из- за сестры. Замкнутый круг… Ей-ей, хоть иди и грабь банк.
– Привет, сестрёнка…
– Приве-ет, – еле слышно выдохнула она. За последние недели сильно ослабла и говорит теперь шёпотом.
Я присел на койку и опустил голову. Сказать мне было нечего. Не спрашивать же о самочувствии, когда и так всё ясно. В данной ситуации такой вопрос будет форменным издевательством.
– Ви-ит… – позвала она меня.
Я посмотрел на сестру грустными глазами и вздохнул. Ведь была такая весёлая, жизнерадостная девочка! А сейчас что? Капельницы, трубки в животе и боках и боль… Вот смотрю на неё и начинаю ощущать, что у меня самого заболели почки.
– Всё будет… хорошо…
Она ещё и пытается меня успокоить!
– Какой, на хрен, хорошо?! – Я понимал, что сорвался, но остановиться уже не мог. – Ты умираешь на глазах! И ты знаешь это! Знаешь и при этом не хочешь, чтобы я, твой брат, тебе помог!
– Ты помогаешь… – прошептала она. – Без тебя я… не продержалась бы…
– Ты не продержишься без пересадки! Пойми же наконец!
– Опя-а-ать теньххи?! – Она попыталась сказать это громко, но получилось стенание вперемежку с хрипом.
– А за что, по-твоему, сделают пересадку?! За фантики?! – вскочив и нависнув над сестрой, почти орал я. – Ты дура!
Расположенный на стойке прибор, трубки которого заканчивались в теле сестры, громко и противно запищал.
Я резко замолчал, перепугавшись. Уверенность, что писк прибора ничего хорошего не означает, леденящим ознобом продралась в груди.
