Перед самым обедом Ищенко постучался в знакомые ворота знахаря. Как и вчера, ему открыла калитку уже знакомая молодушка с косой через плечо.
– Заходи. Заждались тебя уже.
Андрей зашел в знакомый двор. На скамейке перед хозяйской избой он увидел колоритную фигуру вооруженного варяга, тот был облачен, словно собрался в поход. Несмотря на жаркую погоду, на стеганый поддоспешник был одет ламелярный доспех, соединенный по бокам застежками, на плечах удерживаемый кожанами лямками, на которые крепились металлические бляхи. На поясе меч. Шлема не было вовсе, по этой причине Андрея поразила бритая голова с длинным пучком волос, спускавшимся с макушки. Картину дополняли ухоженные усы, свисавшие с лица, словно два моржовых клыка. Лицо руса пересекал застарелый шрам, проходящий от уха через всю правую щеку, до подбородка. Увидев входящего Андрея, варяг встал с табуретки, поставив на нее глиняную кружку, шагнул навстречу.
– Здрав будь.
– И тебе не хворать. Чем обязан такому вниманию? Или провинился чем?
– Еще вчера Ставр передал вести о тебе. Наместник князя желает видеть тебя. Идем.
– Что ж, я не против. Дай только человека своего проведать.
Желание наместника повидаться с приезжим совпадало с распоряжением Монзырева. Задача стояла познакомиться с главой местной администрации. Ищенко еще в дороге ломал себе голову, как свести знакомство, а, поди ж ты, само собой вопрос разруливался. За спиной слышалось легкое дыхание Миланы.
– Людин твой жив. Пойдем в избу, батюшка как раз у него.
В комнате, где находился раненый Судислав, пахло травами, но все же ощущался легкий сладковато-приторный запах застоявшейся крови. Небольшое оконце, со вставленной в него слюдой, давало мало света, но все же позволяло, вместе с масляным светильником хорошо различить бледность на лице раненого, лежавшего на лавке. Больной тяжело дышал, но был в сознании, рядом с ним находился Ставр, который из плашки поил его целебным отваром. Оба скосили глаза в сторону вошедших.
– Как ты, Слава?
– Жить будет, – вместо Судислава ответил знахарь. – Ты все же мне ответь, как смог довезть его такого?
– Боги помогли.
– Ну да, ну да.
– Зачем ты посаднику про меня сообщил?
– А как ты думал? В двух днях пути от города тати шалят. Их ловят, поймать не могут. И тут появляется такой красавец, как ты, и сообщает, что одолел их. Да и раненый у меня на подворье из пришлых. Чей, откуда прибыл, кто он? Известно только с его слов, чай не со сломанной рукой. Обязан сообщить.
«Ну, ничего не меняется. У нас огнестрел или ножевое ранение, обязательно ментам стукнуть надо. Здесь такая же песня. Эх, не по тем книгам мы историю учили».
– Долго оклемываться будет?
– А что, не видно? Парень практически за кромкой побывал.
– Слава, может хочешь чего? Я принесу.
– Благодарствую, сотник, – просипел раненый. – Мне бы отлежаться. Все болит. Ты бы меня уколол лекарством своим, мочи нет терпеть.
– Нечем колоть, Слава. Нет у меня больше лекарства.
– Что за лекарство? – встрепенулся лекарь.
Ищенко чертыхнулся про себя. Не будешь ведь рассказывать, что через десять веков изобретут промедол.
– Да продал мне как-то купец из Византии, лекарское средство, да закончилось оно. Что за средство, я сам не знаю. Не лекарь я – воин. Ну, пойду я, посадник кличет.
Выйдя во двор, вдохнул полной грудью свежий воздух.
– Пойдем, что ли, служивый? – обратился к ожидающему представителю власти.
– Идем.
В самом центре города была выстроена крепость-детинец, внушающая уважение всякому, кто находился рядом. Это была крепость в крепости, с внутренним склоном оборонительного рва. Андрей на глаз определил: «метра три и ширина метров двадцать». По внутреннему краю шел частокол из крупных, до полуметра, бревен. Пройдя со своим сопровождающим по опущенному подъемному мосту, с интересом рассмотрел охранявших ворота цитадели варягов.
«Все-таки по внешнему виду и оружию здорово отличаются от местных граждан. Какая натура, какой типаж. Их бы в кино снять».
Местные бодигарды со скукой взглянули на проходящих мимо них. Только на мгновение в глазах появилась заинтересованность, когда взгляд
