— Шейсы формируют очень сильную привязанность дочерей к матерям, Кира.
И вроде бы только слова, но взгляд слишком внимательный, немигающий, пристальный.
— Heт, — уверенно повторила я. — Ввязываться в обязательства, о которых мне ничего не известно, я не собираюсь.
Кивнул, и мягко, обманчиво мягко сообщил: — Я могу рассказать.
Бросив вилку и вообще идею доесть салат, он, кстати, не вкусный, я тоже скрестила руки на груди, прямо посмотрела на Эрана и начала
допрос:
— Так я сейчас наложница?
Улыбаться перестал, кивнул.
— А почему меня так никто не называет? — вопрос в лоб, прямой и со смыслом.
Усмехнулся. Ответил:
— Мне бы хотелось взглянуть на того, кто рискнет.
Даже так. Мне от его слов почему-то стало очень приятно, но в тоже время:
— А как же незыблемые традиции Иристана? — ехидно интересуюсь.
Воин улыбнулся. Просто улыбнулся и ничего не ответил.
— То есть там, где традиции тебе не по нраву, о них забывают? — догадалась я.
— Примерно так, — согласился Эран.
— А знаешь, — вот не смогла промолчать, — во дворце отца ко мне относились с нескрываемым презрением.
— Во дворце отца ты была одной из дочерей, здесь — сердце повелителя, разница существенна, согласись.
Бросив на него откровенно недоверчивый взгляд, я невольно задумалась, и так же задумчиво произнесла:
— Сердце повелителя — звучит пафосно.
Пафос теряется на фоне правды. — холодно произнес Эран.
Вновь недоверчиво посмотрела на него, и все же решилась спросить:
— В каком смысле "правды"?
— В прямом, — последовал непробиваемо спокойный ответ. — И в сравнении с этой правдой, традиции меркнут, Киран.
О странностях ситуации я решила промолчать. Просто вспомнила, как передо мной склонялись воины из Аэ, с каким уважением относились женщины. Странно это. Очень. Все странно. Непонятно.
Внезапно Эран резким движением приложил два пальца к шее. Что- то выслушал, вероятно, что-то ответил. Едва убрал руку, направил прямой пристальный взгляд на меня.
— Плохие новости? — безразлично к его трудностям предположила я.
— Раздражающие, — уклончиво ответили воин.
Глаза его между тем сузились сильнее и я себя словно под рентгеном ощутила. Но взгляд не отвела. Несколько секунд мы смотрели друг на друга, затем распахнулась дверь. Я вздрогнула и повернулась, отметив, что Эран не отреагировал, продолжая рассматривать меня.
А вот я совершенно забыла о его присутствии, едва увидела вошедшую — девушка в черной одежде растерянно остановилась, вглядываясь в меня, и шепотом спросила:
— Где я?
Спасенную вчера эйтну я узнала сразу, и в то же время не узнала. Ее лицо было бледным, под неожиданно голубыми глазами залегли тени, весь вид казался изможденным, губы посипевшие и на ногах она едва держалась. И не удержалась бы, не поддерживай ее тот самый врач, с которым мне так же довелось вчера познакомиться. Именно светловолосый тар мне и сообщил:
— Полная амнезия, у нее паника и… простите.
От звука его голоса вздрогнули и я и эйтна. А затем тар резким движением приложил два пальца к шее. Я стремительно обернулась и засекла, как повелитель Иристана убирает собственную ладонь от шеи. То есть Эран ему что-то сказал, но так, чтобы я не слышала. И судя по спокойному взгляду на меня, воин считал себя в праве так поступать.
— Извините, — пожилой тар осторожно взял потрясенную девушку за руку, — принцесса Киран, мы будем ожидать вас в лаборатории.
С этими словами воин Аэ вышел, и увел эйтну с собой.
А я вновь посмотрел а на Эрана. Повелитель Иристана не сводил глаз с меня.
- И что именно ты не дал этому тару мне сказать? — начиная
— И что именно ты не дал этому тару мне сказать? — начиная откровенно злиться, спросила я.
Воин медленно поднялся, затем перегнулся через стол, упершись в него сильными руками, и произнес:
— Киран МакВаррас, старшая дочь воина Агарна, наследница крови Аэрд, ты принимаешь дар моей жизни?
