Почему старик был так печален? Необычно для него.
Война.
— Ты плохо выглядишь, — появился рядом Змей.
Снова война. И на этот раз не моя.
— Ты, как всегда, тактичен, — пробурчала скорее по привычке.
Старик не ошибается. А значит, это снова начнется.
А вот наконец и труба. Может, ну ее, лягу прямо здесь?
Беспомощно обернулась на наемников. Заметив мой взгляд, из толпы вышел Ганзо, плавно шагнул ко мне и закинул себе на плечо.
Ну и пусть я болтаюсь вниз головой, пусть наблюдаю за подъемом остальной части команды, зато сама на пятый этаж не лезу.
— Мне кажется, когда при рождении судьба раздавала каждому плюшки, меня конкретно так надули, — невнятно пробурчала я.
— Что такое «плюшки»? — спросил Шин, глядя вниз, на ползущих следом.
— Человеческая еда, кажется, — отозвался Лай.
— Ты голодна? — задрала голову Мэл.
— Я так устала, — вырвался судорожный вдох.
И наконец мы достигли родного этажа.
— О чем был разговор? — Ганзо еще не успел поставить меня на пол, как я была атакована вопросами ведущего.
— Рим, — раздался звонкий голос шерги.
Она молча подошла ко мне, взяла за руку и повела в нашу комнату, где с нашего отлета ничего не изменилось.
— Ложись, — подвела меня к кровати.
— Знаешь, кажется, старый хрыч пытался воздействовать на меня ментально, — выдала я.
Я и так была на пределе, мне не хватало лишь капли. И пусть любое ментальное воздействие на мой мозг равнодушно игнорируется, в этот раз вышло немного иначе. Слетевшая техника сна, стресс и попытка Аниса воздействовать на меня. Глупый старик, знал ведь, что бесполезно. Его безрезультатная попытка и стала той каплей. Обидно.
— Зачем? — укрыла меня Мэла одеялом.
— Чтобы узнать правду, конечно. — Язык уже заплетался.
— О чем? — Ее теплая рука легла на ежик моих волос.
— О проклятии миров. Глупый, глупый старик. Он не знает, о чем просит. Люди просили о том же, и что с ними стало?
— Что?
— Они превратились в тварей, — выдохнула с ненавистью.
— Но ты тоже человек, — сказала Мэла чуть удивленно.
— Нет. Я не человек, — обиженно пробурчала, заворачиваясь плотнее в одеяло.
— И кто ты? — тихо засмеялась синекожая девушка.
— Гомункул.
— Кто?
— Нет. Уже давно нет.
А потом я куда-то падала.
И мне было так хорошо, так тепло и радостно, что когда я открыла глаза и увидела знакомый до боли зал, даже не удивилась.
…Алый купол, золотые с алыми и черными письменами стены, пол из черного кристалла с золотыми узорами на нем. И по тому полу кружились в прекраснейшем танце пары в роскошных одеждах, отдаваясь музыке, льющейся из самых настоящих инструментов.
А по бокам вдоль стен стояли черные с золотым колонны, и полотнища дорогих тканей свисали с них.
В начале прекрасного зала на возвышении стоял трон. Ненужный атрибут прошлого, на удивление удобный пережиток старых обычаев.
«Инари», — позвал он.
Казалось, кровь быстрее заструилась по жилам в ответ на властный и вкрадчивый голос.
«Да?» — подняла лицо.
Я привычно сидела у него в ногах на алой мягчайшей подушечке.
«Что тебя печалит?»
Я не видела лица за черной с золотыми узорами маской. Древняя бесстрастная маска из фарфора — очередное наследие далекого прошлого, призванное укрыть его лицо от жадных взглядов приближенных. Сколько таких непроницаемых масок находилось в специально выделенной комнате, обозначенной как личная сокровищница?
