– Ну что, братец Тук, нажремся?
– А как жа, монсьор! Про нажраться – я так завсегда за… – Меж тем Тук пожирал глазами крутобедрую пышную бабенку, состоявшую при прежнем экономе замковой кастеляншей.
– Вот и я о том же… – задумчиво заявил я и заорал во весь голос: – Вашу мать, кто-нибудь принесет своему господину вина?
– Монсьор… – Тук скосил глаза на скромно стоявшего в сторонке пожилого священника в светлой сутане из грубого полотна.
– Вот че за… – ругнулся я и осекся.
Сам же приказал доставить батюшку… тьфу, опять… святого отца. Подошел к нему и стал на колено для благословения. И получив оное, представился:
– Барон Жан ван Гуттен, здешний сеньор; позвольте узнать ваше имя, святой отец.
Священник неторопливо перекрестил меня и пробормотал что-то на латыни. Затем взял за руку и поднял с колен. В глаза посмотрел прямо, без подобострастия.
– Вы можете называть меня фра Георг, барон. Я из ордена монахов-проповедников святого Доминика.
Я немного помедлил и хорошенько рассмотрел монаха. Лет пятьдесят, худой и, по-видимому, жилистый. Опрятный… и босиком. Это тоже о многом говорит. Лицо простоватое, но есть какой-то легкий налет фанатичности. И глаза… недаром говорят, что глаза – зеркало души: добрые, но с таким бушующим внутри пламенем истовой веры… М-да… чувствую, что я еще хлебну с ним… Не дай бог – фанатик…
– Я решил остановиться в своих странствиях в этой деревне и нести брошенным без духовного окормления рабам божьим свет веры… – продолжил монах. – Вот уже как два года…
– Я очень рад, фра Георг, что души моих сервов надежно окормляются… – сделал я легкий пробный комплимент и перекрестился.
– Я всего лишь исполняю свой долг… – Монах легким движением отфутболил мою лесть обратно и перешел в наступление: – Несомненно, вы захотите, господин барон, внести свою лепту в дело Матери нашей католической церкви. Храм в деревне находится в очень печальном состоянии…
М-дя… Я уже и должен ему? Лихой монах…
– Мы решим этот вопрос в свое время… – я согласно наклонил голову, постаравшись оттянуть пожертвование. – Но сейчас есть еще один вопрос, требующий вашего непосредственного участия, фра Георг.
– Какой же, сын мой? – Монах проткнул меня настороженным взглядом.
– Есть языческие души…
Доминиканец сразу стал похож на легавую собаку, почуявшую дичь, и мне реально привиделось, как из его глаз полыхнули огоньки фанатического пламени.
– …желающие вступить в лоно Матери нашей католической апостольской церкви.
– Сын мой, это благое дело! – Доминиканец осенил себя крестным знамением и вздел вверх правую руку с четками. – Но язычество суть происки диаволовы, и, возможно, их желание неискренне! Тогда…
– Фра Георг… – невежливо я перебил монаха, – они искренни в своих желаниях. Я хочу, чтобы вы их завтра окрестили.
– Сколько их? – деловито поинтересовался доминиканец.
– Три десятка душ. Они мавры и, несомненно, мы совершим благое дело…
– Об их душе пока говорить рано… – заметил монах. – Но я рад, барон, вашему усердию в делах веры. Я совершу обряд бабтизма завтра, в час пополудни. А сейчас я покидаю вас. Мне необходимо молиться, испрашивая Божьего соизволения.
Доминиканец резко развернулся и пошлепал босыми ногами в сторону выхода.
– М-да… – только и смог сказать я ему в спину.
Еще только фанатиков у меня во владениях не хватало…
– Ну, монсьор… – обиженно заныл Тук, – я и сам мог бы их окрестить…
– Следующие будут твои с Бромелем, – успокоил я его. – А в этом случае мне необходим образцово-показательный публичный обряд. Без тени сомнений.
Такой колючий мне монашек попался… но посмотрим… слишком колючие долго не живут…
– Эй! Мы будем пировать или нет?! – заорал я, подумав, что все проблемы следует решать по мере их поступления. А пока надо немного расслабиться… Ох и хлопотное это дело – быть владетельным сеньором.
Глава 8
