— Наша сторона — это я со своими соратниками и военное правительство, — с приторным гонором произносит тот.
— Но ты ведь их называл прислужниками шайтана, — напоминаю я.
— Что было, то прошло, — нервно проговаривает он. — Мы нашли общие интересы. Все наши разногласия теперь остались позади.
Мне хочется спросить, зачем им сейчас нужен я. Однако едва я собираюсь с силами, чтобы это сделать, как в беседке появляется женщина.
Я долго не могу как следует рассмотреть ее. Она одета в камуфляж. Здоровается и с фундаменталистами, и с военными. Справляется о том, как у них дела. Те начинают гадко улыбаться и сообщают, что транспортник уже в пути.
Ее голос мне кажется до боли знакомым, но я не могу сообразить, откуда именно. Лица я некоторое время не вижу. Женщина слишком быстро передвигается и становится так, что я смотрю на нее только со спины и сбоку. Лишь через несколько минут она оборачивается и с ухмылкой смотрит на меня, как на мешок с мусором. Только теперь я, к своему удивлению и ужасу, понимаю, что передо мной Джулия Раст.
— Ну и что? Ты изумлен? — с ехидством спрашивает она.
— Более чем, — коротко отвечаю я и заваливаюсь на бок, так как больше не могу сидеть на месте.
Лайд отдает приказ своим подельникам, чтобы они подняли меня. Однако британка останавливает их.
— Не надо лишний раз к нему прикасаться. Кажется, я знаю, что с ним такое, — говорит она и просит обождать несколько минут.
— Неужели это то, о чем я думаю? — спрашивает у нее главарь.
— Скорее всего, — говорит мисс Раст.
От меня тут же все отходят как можно дальше.
Вскоре предательница возвращается облаченной в противовирусный костюм и бахилы. Она забирает меня, уводит за пределы беседки и пытается заставить снять одежду.
Я обессилен и не могу это сделать по определению, но обставляю данный момент так, будто отказываюсь ей подчиняться. Она злится, кивает на автоматчиков, угрожает мне расправой. Мне хочется плюнуть ей в лицо за предательство. Однако отток сил настолько значителен, что я не могу сделать даже этого.
Джулия смекает, что к чему, просто рвет на мне одежду и начинает осмотр. Я прекрасно знаю, что она может увидеть, и начинаю хохотать. Меня душит истерический смех, который несколько обескураживает ее. Она недовольно морщится, ногой ударяет мне под бок, после чего возвращается к беседке.
— Как я и думала, — отчитывается женщина перед своими новыми то ли друзьями, то ли хозяевами.
— Нам не грозит? — спрашивает кто-то из военных.
— У него начальная стадия. Так что пока он вряд ли опасен для нас, — объясняет Джулия.
Лайд выходит из беседки, смотрит в мою сторону, но подходить не решается.
Он с деланым сочувствием цокает языком и объявляет мне:
— Ты сам во всем виноват, дорогой. Не нужно было бежать. Я ведь сделал тебе очень выгодное предложение. Ты нашел бы свое достойное место в наших рядах, как это сделала сестра Джулия. Она согласилась стать одной из нас и теперь будет руководить работами по производству вакцины.
— Да горите вы оба в аду! И остальных своих подельников прихватите туда, — шепчу я в ответ на это.
Кричать я уже не могу. Нет никаких сил.
— Гореть будешь ты. Но не в аду, а прямо здесь, — говорит Лайд, стараясь сохранять спокойствие. — Мы все знаем, как на больных лихорадкой Эбола воздействует дневной свет. Убивать мы тебя не будем. Но вот на то, как ты начнешь пузыриться от солнечных лучей, с удовольствием посмотрим. Ты подохнешь здесь, как последняя собака!
36
Шум моторов раздается внезапно. Фундаменталисты и военные вскакивают со своих мест. Судя по их возгласам, они не могут сообразить, что происходит, так как на гул самолетных двигателей такой вот шум похож мало. Это понимаю даже я, несмотря на мое теперешнее жуткое состояние.
В дальней части летного поля, слева от кладбища самолетов, появляется колонна автомашин. Первая из них сбивает хлипкое устаревшее ограждение и освобождает путь остальным. На взлетно-посадочную полосу выезжают два грузовика и несколько пикапов, которые на скорую руку переделаны в броневики и оснащены пулеметными установками.
За ними следуют всадники на верблюдах. Я не уверен, но мне кажется, что все они имеют при себе огнестрельное оружие. Выяснять, кто это изволил пожаловать на аэродром, мне не хочется.
Реакция новоявленных союзников, то бишь Лайда и военных, подсказывает мне, что прибыли отнюдь не их товарищи. Я предполагаю, что так могла
