А потом мы вместе упёрлись в левую створку ворот, отжали её в четыре руки (две руки, две лапы!), и я ценой порванной рубашки и трёх длинных ссадин протиснулся наружу.
— Спасибо, напарник. С меня причитается.
— А, бросьте, Н-кита Ив-ванович, к-кие между своими сч-счёты? Медальку бы, к-нешна…
Кощей, похоже, так и не осознал до конца, что произошло. Волшебный меч, требующий крови, всё так же мёртвой хваткой сжимал его руку, а извлечь загнутый клинок из ворот было попросту невозможно. Самый главный преступник современности смотрел на нас тупым взглядом, как обезьяна с бананом в руке…
— Вы куды, участковый?
— Мы домой. Извините, что не приглашаем с собой в Лукошкино. Там у нас отец Кондрат, а вы с ним не особо ладите.
— Но…
— Но если что, пишите письма, мы ответим, — твёрдо пообещал я. — Адрес прежний: Лукошкино, отделение милиции, лейтенанту Ивашову Н. И.
— Козлы вы милицейские, — чуть не всхлипнул Кощей, бессильно дёргая рукой с волшебным мечом.
— Попр-шу без оскорблений. — Мой напарник поднял заднюю лапу и нагло окропил ворота. — Ну, от слов нет, как-ой нев-вежливый преступный э- лмент пошёл, а?!
— И не говори, — согласился я, подошёл к златогривому коню, примерился и первым же прыжком вскочил ему на спину. Серый волк нацелился следом.
— Нет, Мить, даже не думай. Мы с тобой не братья тамплиеры. Ножками побегаешь, заодно и хмель выветрится. Появление в городе пьяного волка — это, знаешь ли, чревато…
— Слышь, участковый, а разве тебе не положено было меня ну там умом-разумом, хитростью, дедукцией победить?
— Вообще-то положено.
— Так чё, разогнуть? — спросил Митя.
— Да, — попросил Кощей.
— Нет! — заорал я.
— Как скажете, Никита Иванович.
— Вы куда? Вы чего?! Мы меня тут бросите, что ли? — возопил гражданин Бессмертный, изо всех сил дёргая меч, но заколдованные им же ворота держались надёжно. — Сволочи, гады, негодяи нехорошие, выпустите меня-а!!! Убью-у!!!
— Выпустим — убьёт, — правильно уловил главную мысль наш младший сотрудник и первым пустился наутёк, показывая мне дорогу.
Я слегка толкнул златогривого коня пятками, и тот послушно порысил за Митькой. Вопли и проклятия Кощея Кирдыкбабаевича постепенно стихали за спиной. Мы вырвались, мы живы, а это уже победа. Да что там, нереальная победа-а-а!
А как именно, по правилам детектива или по законам приключенческого жанра, — не важно! Сказка есть сказка…
…К ночи я постучал в крепкие ворота Лукошкина. Всё, мы дома…
Стрельцы у ворот, не наши, не еремеевцы, но тем не менее безропотно пропустившие меня, крестились при виде здоровущего болтливого волка, однако никаких препон не чинили.
Оказывается, избушка с царём, царицей и дьяком прибыла в город ещё вчера, и Горох с ходу навёл тут шороху! Явление полуголого царя с царицей в милицейском кителе и фуражке ещё на подходе к Лукошкину произвело такое впечатление, что за ними целый крестный ход пошёл!
Половина боярской думы уже сидела, как мышки, под домашним арестом, горожане встречали возвращение государя цветами и овацией, кто-то даже пару сараев подпалил в честь праздника. Боярских, естественно. Звон колокольный до утра стоял! Ну и гудёж тоже…
Еремеевцев вернули, но, пока гонец догонит их на границе и наши ребята появятся в городе, пройдёт дня три-четыре, это дело не быстрое. Ничего, справимся своими силами.
Мы с Митей тихо ехали сонными улочками родной столицы, словно два бойца, возвратившихся с далёкого фронта к отчему порогу. Говорить не хотелось, хотелось надышаться тишиной. У ворот отделения никого не было, но в окне терема Бабы-яги горел одинокий свет.
Мы постучали.
— Никитушка! — Молодая черноокая красавица бросилась мне на шею, открыв калитку.
Я крепко обнял бабку. Грудь переполняла тысяча разных чувств…
— Как вы?
— Добрались без проблем, — моя домохозяйка кивнула на стоящую в углу двора Емелину печь, — всех девок спать уложила. С твоей Олёной, правда, цапнуться пришлось — всё рвалась тебя спасать, дурочка влюблённая. Ну, пошли в дом, напарнички, там всё и расскажете!
— Иду. Вот только Митю баню топить отправлю. И конь ещё этот увязался же…
