речь:
— Дитя! Ты только посмотри, какой чудесный вид! Словно раскаленное золото зеркальная гладь воды трепещет в объятиях бархатного ветра! Диск солнца скрывается за горизонтом, как блудная девушка, возвращающаяся, домой после свидания с возлюбленным! Вы не находите это чудесным? — спросила она меня, окидывая рукой заход солнца на озере.
Я не сразу нашлась что ответить. Мозг закипел. Наконец я сообразила, о чем речь.
— Нахожу. Это очень красиво!
Дама осталась довольной. Видимо, ей польстил произведенный на меня эффект.
— Вы, должно быть, новая служащая? — смотря на меня более дружелюбным взглядом, чем музыкантша, спросила она.
— Да. Я и мой друг устроились сюда на работу.
— Молодой человек? Он ваш парень?
— Нет же. Друг. Просто друг, — удивилась и смутилась я.
— Просто друзей противоположного пола не бывает, моя дорогая. Вы так молоды. Сейчас он друг, а вот потом… — многообещающе протянула она.
Представить это «потом» я при всем желании не смогла. Я знала Кима второй год. С этим человеком я проводила больше всего времени, да и то только благодаря работе. Не спорю, для меня он не просто друг. Он первый человек, пробивший мою стену. Стену, которую я когда-то считала неприступной, но она оказалась сплошь пронизана дырами. Именно Ким указал мне на них. Глупо иметь такую защиту. И я от нее избавилась. Он помог. Ким всегда мне помогал. Но представить его чьим-нибудь парнем выше сил моего воображения! Если не обращать внимания на синяки под глазами и неизменно утомленный вид, его можно считать симпатичным, но характер! Характер ничем не сгладить.
Вероятно, на моем лице живописно выразились все сомнения. Дама улыбнулась.
— Неужели все так плохо?
— Нет, что вы. Ким хороший друг, но парень — эта роль совсем не для него. Когда увидите, сами поймете.
— Понятно. Но под ласковой, заботливой женской рукой любой мужчина откроет свои лучшие стороны, — выпуская дым, проговорила женщина.
Я невольно посмотрела на свои руки. Бесспорно женственные, тонкие. Потом вспомнила, как недавно «ласковым» рукопожатием сломала одному верзиле четыре пальца и вывихнула плечо. Но он сам виноват. Как можно в пьяном виде так настойчиво приглашать девушку потанцевать, когда она не доела свой десерт? Никакого воспитания. Да, бедный Ким. Лучше ему смириться со своими худшими сторонами, чем я помогу ему открыть лучшие.
— Как вас зовут, дитя?
— Акира. А вас?
— Луиза Гренколив.
— От гренок? — с надеждой спросила я.
— Как можно! От знатного и многовекового рода Гренколив. Фамилия не склоняется, — пояснила высокочтимая дама.
Я разочарованно отвернулась. Знаем мы этих знатных. От гренок больше пользы. Ой, мой ужин!
— Извините, но мне нужно готовить ужин.
— Разумеется, дитя мое. Лети же навстречу со сковородками и кастрюлями! И пусть огонь плиты освещает тебе дорогу в этом нелегком деле!
Дожили.
— Чем это пахнет? — спросил Ким, заходя на кухню.
— Афтофкой.
— Знаешь, ты должна готовить еду, а не есть ее.
— Я не ем! Я снимаю пробу.
— И сколько картошек вошло в пробу? — с опаской спросил парень, заглядывая мне через плечо.
— Три штуки, — смущенно ответила я.
— Значит, я пришел вовремя.
— Еще как! Вот, держи, — протягивая напарнику миску картошки и толкушку, сказала я. — Кувшин молока на столе позади тебя, масло в холодильном шкафу.
— Это еще зачем?
— Как зачем? Ты же умный! Знаешь, как готовить пюре?
— Знаю, — обреченно кивнул парень. — А может, пусть будет просто вареная картошка?
— Нет. Селедка с пюре естся лучше, — наставительно объяснила я.
— У нас на ужин селедка?
— Можешь предложить другое? Эта гостиница действительно проклята! В ней нет никакой нормальной еды! Хорошо, бочку селедки отыскала. Завтра
