Или пятидесяти вовсе не будет? Тут бы до сорока дотянуть, в самом деле… а вдруг еще одно Расширение, и – пиши пропало? Валить бы надо из этого треклятого Искитима, да только жилье тут копейки стоит, в другом месте на них и не купишь ничего, поди… Смычок разделся до трусов и, швырнув вещи в корзину для белья, пошлепал в комнату, к жене и дочке.
Света спала, отвернувшись к стенке, Вера же на своей кроватке сопела в совершенно невообразимой позе. Улыбнувшись, Смычок забрался к жене под одеяло. Она заворочалась, но не проснулась. И хорошо, подумал Костя, с любовью глядя на нее. Мы ведь никого будить не хотим.
Однако телефонная трель, донесшаяся из коридора, грянула в тишине, словно пушечный выстрел, и вся его осторожность мигом утратила смысл.
– Что это? – вздрогнув, простонала Света и сонно покосилась на мужа.
Костя тихо чертыхнулся, когда Вера вслед за матерью открыла глаза и растерянно уставилась на него.
– Пап, уже в садик? – пролепетала она.
– Нет еще. Спи, маленькая, – буркнул он, с неохотой поднимаясь с кровати. – Ложная тревога.
И кому это, интересно, не спится в два часа ночи, размышлял он, бредя в коридор. Может, ошибся кто? Вот будет номер!
– Алло, – неприветливо рявкнул он.
– Дядь Кость… – прошипела трубка голосом Зайца. – А я вам на мобильный пытался, но он вне зоны…
– Гена, ты? – удивился Смычок. – Что случилось?
– Отец… – пробормотал собеседник. – Он…
Пауза.
– Что – «отец»?! – нетерпеливо воскликнул Костя. – Генка, ложись спать, два часа ночи!
– Он… пришел, – с явным трудом выдавил Заяц.
Смычок от такого заявления попросту опешил.
– Куда пришел? Как? Откуда? – Костя зажмурился, замотал головой, словно отгоняя наваждение. – Ты о чем вообще? Ты дома?
– Да… И он вот… тоже.
– Бред какой-то… – прошептал Смычок. – Ложись уже спать, завтра поговорим, когда протрезвеешь!
– А ты… ты не сможешь прийти?
– Прямо сейчас? Или утром?
– Сейчас… Прости, я знаю, что поздно, но…
– Что?
– По-моему… – Гена на миг умолк, а потом резко выпалил: – По-моему, он мертвый.
Бледный, как кусок мела, Смычок облизал пересохшие губы и сказал:
– Буду через десять минут.
А потом с силой швырнул трубку на рычаг.
– Привет, Кость, – сказала Люда и отступила в сторону, чтобы Смычок смог войти.
– Где он? – спросил сталкер, едва переступив порог.
– На кухне… сидит. – Она беззвучно заплакала и тут же в смущении закрыла глаза ладонью, пряча слезы от гостя.
– Ну будет, будет, – пробормотал Смычок, коснувшись ее плеча. – Сейчас мы во всем разберемся.
Люда ничего не ответила, только отвернулась.
– Дядь Кость! – Из комнаты показался перепуганный Гена. – Слава Богу, ты пришел!
– Отставить сантименты. – Смычок как раз скинул ботинки и пошлепал по коридору.
Он замер в дверях кухни, слегка оторопев от увиденного. Как ни пытайся представить себе встречу с покойным братом, все равно никогда нормально к такому не подготовишься.
Колотушка сидел за столом, неподвижный, сгорбленный. Свет от дешевой китайской люстры под потолком падал на его серое, словно из булыжника высеченное, лицо; Смычок, не мигая, смотрел на ввалившийся рот и замершие, потускневшие глаза. Мертвечиной от ночного гостя не разило, но Костя ни на миг не усомнился, что перед ним оживший покойник.
«Муляж», как их неуважительно именуют между собой сталкеры.
– Ну, здравствуй… брат, – тихо произнес Смычок.
Колотушка даже головы не повернул в его сторону. Оно и понятно: «муляжи» – это все же именно покойники, а не люди; поговаривают, что где-то внутри у них еще теплятся остатки души, но, как эту теорию проверить, не знают даже ученые из МИВК.
Взглядом отыскав свободную табуретку, Костя уселся на нее, лицом к Женьке, и с грустью уставился на брата. Прах последних надежд теперь окончательно развеялся по ветру – Колотушка совершенно точно мертв, а то, что сейчас сидит перед Смычком, не более чем насмешка Зоны над теми, кого она пока еще не поглотила. Словно наглядная демонстрация: видите, чем вы станете, если будете часто ходить по моим землям?
