– Ты выглядишь, как человек, которому нужна помощь.
– Вот как? – Даша смахнула со лба случайную черную прядь. – По мне это видно?
– Мне видно.
Часом позже, на парковой скамейке, Даша ревела навзрыд у меня на плече. Она выскочила замуж, едва закончив школу. За человека с прошлым, гораздо старше нее.
– Не знаю, что делать, Прошенька, – сказала Даша, когда отревела. – Он бьет меня, напьется и бьет, чуть ли не каждый день. Заставляет ложиться под своих дружков-уголовников. Сказал так: дернусь – убьет. Он и в самом деле убьет. Боже, какой я была дурой, когда за него пошла. А теперь дай мне волю, на край света сбежала б, под землю зарылась бы.
– Зачем же? – обронил я спокойно. – Под землю отправится твой благоверный.
– Что? – Даша вскинулась, испуганно посмотрела на меня. – Что ты сказал?
Я поднялся, подал ей руку. На душе у меня было легко и спокойно.
– Так, болтанул, не подумав. Пойдем, уже поздно. Телефон дашь?
Двумя сутками позже Даша овдовела. Ее мужа застрелили на воровской малине. У меня больше не осталось сомнений – дар, черный дар, которым наградило меня, а скорее, наказало нечто неведомое, больше не был гипотезой. Он стал явью.
Я сдал выпускные экзамены и легко поступил в Политехнический. Перезнакомился с уймой новоиспеченных студентов. С моего лица каждому из них улыбалась смерть.
Я переехал жить к Даше. Я снова стал ее лошадью – она скакала на мне в позе всадницы. Я придерживал ее за бедра и неотрывно смотрел в карие, с влажной поволокой глаза. И скалился беспечной и приветливой улыбкой, навечно приклеенной ко рту.
Несколько лет мы жили безбедно за счет оставшихся от покойного уголовника средств. Затем они подошли к концу, и нам пришлось затянуть ремни. Даша худо-бедно подрабатывала где придется. Я учился на четвертом курсе, получал грошовую стипендию, и все мои попытки найти заработок оканчивались ничем – руки у меня оказались приделаны к той самой жопе, о которой в трехлетнем возрасте впервые узнал. Мы едва сводили концы с концами, и я чувствовал себя довольно скверно, потому что фактически сидел у Даши на шее. Она ни единожды не попрекнула меня, зато множество раз давала понять: она благодарна за то, что я для нее сделал. Я отнекивался, отшучивался и продолжал дармоедничать. Так было до тех пор, пока не появился Алик.
Он был смуглым, плечистым, кареглазым красавцем – хоть сейчас в кино на роль героя-любовника.
– Это мой давний знакомый, – представила Алика Даша. – У него неприятности, милый. Я выйду пройтись, а ты выслушай его, пожалуйста. Вдруг мы сумеем ему помочь.
Я выслушал. Алик задолжал серьезному человеку большую сумму. Очень большую, неподъемную. За неуплату Алику грозили проблемы, о которых лучше не говорить.
– Понимаешь, дорогой, – сказал в заключение Алик. – Я человек веселый, люблю погулять, выпить, поиграть. Карты, нарды, шаш-бэш. Я проиграл деньги, с любым бывает. Со временем я бы отдал. Но Реваз не желает ждать. Я заплачу лимон. Половину сразу, половину потом.
– А кто он, этот Реваз? – спросил я.
– Это нехороший человек, дорогой. Очень нехороший, плохой.
Несколько дней я не находил себе места и не мог решиться. Во всех предыдущих случаях у меня было оправдание. В этом не было никакого. Уговорить себя, что киллер – обычная профессия, ничем не хуже прочих, мне не удавалось. Пускай даже оружие этого киллера не холодное или огнестрельное, а словесное.
– Мы могли бы летом съездить на море, – сказала Даша. – В Египет, например, или в Турцию. Одеться как люди. Тебе ведь самому неприятно, что твоя женщина ходит в обносках.
– С чего ты взяла, что я способен на это? – предпринял я последнюю попытку отказаться. – Мало ли что я болтанул сгоряча несколько лет назад?
Даша скривилась.
– Тебе ни к чему притворяться передо мной, Проша. Я сразу догадалась тогда. Вспомнила про Султана и поняла. А ты со мной как с дурехой: «способен», «сгоряча», «с чего взяла».
– Что ж…
Тем же вечером на овощном рынке Алик показал мне Реваза.
– Чтоб ты помер, Реваз, – выдохнул я.
С этого дня что-то надломилось во мне, треснуло. Что-то, позволяющее чувствовать себя пускай даже монстром и душегубом, но все еще порядочным человеком. Мы съездили в Турцию. Даша купила себе новые наряды, а мне двубортный костюм и недешевую персоналку. Прошло полгода, год.
