покажу постельное белье, по пятнам на нем можно изучать многовековую историю вашей академии.
– Послушайте, вы обратились не по адресу, общежитием занимается комендант, а снабжением интендант, вот идите к ним и трясите этим хламом над их столами, – начал злиться ректор.
– Я пойду, но не к ним! Начну с обращения в инспекцию по переселенцам, а если придется, дойду до короля и парламента. Все узнают, что здесь творится: студенты недоедают, живут в жутких условиях, к ним относятся как к отбросам! – Нет, я не скандальная, просто очень болезненно отношусь к несправедливости. Ну и голос у меня громкий.
– Маргарита Васильевна, ведите себя прилично, или мне придется вызвать службу безопасности. А за клевету вы ответите! – поднялся на ноги ректор, давя на меня ростом и авторитетом.
– Какую клевету? Или вы считаете эти тряпки нормальной формой? Так почему вы ее не носите сами? Может, думаете, раз комната в общежитии пустует, в ней дозволяется разводить грязь, паутину и плесень? – Меня заткнуть не так-то легко, точнее, почти невозможно. – А давайте проведем эксперимент? Вам же подают меню на месяц для студенческой столовой? Возьмем его и посмотрим, что сегодня на обед у детей. Если все блюда будут соответствовать написанному, я извинюсь за вспыльчивость и пойду туда, куда вы меня послали.
– Никуда я с вами не пойду и участвовать в сомнительных экспериментах не буду! Вы сейчас же покинете мой кабинет, иначе я вызываю охрану! – рявкнул ректор и кинул мне форму. – И заберите вашу тряпку!
– У вас сегодня непривычно шумно, Вениамин Савельевич, – раздался мужской голос у входной двери, остудив нас лучше холодного душа. Я обернулась, желая посмотреть на нового участника мизансцены. Им оказался мужчина средних лет, худощавый, слегка сутулый, темноволосый, но уже начавший седеть, особенно это было заметно по бороде. Не люблю небритых мужчин, борода мало кому идет. Этому типу, явно облеченному властью, она шла. Во всяком случае, его вид не вызывал отторжения, пока я не посмотрела в холодные темно-серые глаза, которые, казалось, молчаливо меня препарировали. Прямо картина маслом «Черный Властелин глумится над жертвой». – Лидия сказала, что вас надо спасать от сумасшедшей. Это она?
– Не стоит беспокоиться, Лидия, как водится, напутала. Это Маргарита Васильевна, и она уже уходит. Все вопросы мы решили, – залебезил ректор, сразу растеряв остатки респектабельности.
– Нет, не решили. – Уходить я не собиралась, тем более сейчас, когда появилась возможность надавить на Вениамина Савельевича. – Я требую независимой комиссии и разбирательства по факту невыполнения обязательств. Вы только посмотрите, какую форму мне выдали! Разве это можно носить?
– Форму? – удивленно приподнял бровь представитель власти. Окинул меня взглядом, как бы говоря: «А ты, мать, не слишком стара для учебы?»
– Маргарита Васильевна – переселенка, у нее обнаружились латентные способности, которые мы не могли оставить без внимания, – поспешил с ответом ректор.
– Я сама не горю желанием учиться в этой тюрьме. Но раз уж я здесь, требую полного соблюдения Договора об обучении и Устава академии! Мне вместо формы выдали вот эту тряпку, которой впору мыть полы, предоставленная комната в ужасном состоянии, а талонов на питание я вообще не получила. Потому что Серафим Эдиктович, по его словам, на меня не рассчитывал и продукты не закупал. То есть я должна весь оставшийся месяц голодать? Видимо, это продуманная акция, чтобы я смогла влезть в эту вещь. – Иногда, чтобы тебя заметили, нужно набраться наглости и требовать, а не мямлить и просить. Тем более что я ничем не рисковала. Не убьют же они меня! Максимум – пошлют обратно в мою кладовку, носящую гордое звание «комнаты», и скажут, чтобы не выделывалась, ибо все всё знают и плевать хотели на нужды студентов.
– Это серьезные обвинения, – нахмурился Черный Властелин. – Вы готовы подкрепить их доказательствами?
– Да хоть сейчас. Я уже предлагала Вениамину Савельевичу провести маленькую экскурсию в столовую, дабы узнать, чем кормят студентов. Только надо сначала найти утвержденное меню. Я ведь правильно понимаю, заведение находится на бюджете государства, значит, оно должно отчитываться, куда тратит выделенные деньги.
– Все верно, – кивнул чиновник. – Но я уверен, у Вениамина Савельевича все под контролем, а эпизод с вами – всего лишь досадное недоразумение, которое он легко разрешит.
– Значит, вы тоже считаете, что в данной академии все замечательно, но доказать не можете. Или, наоборот, знаете истинное положение вещей и вас, как и всех прочих, оно устраивает? – Только идиот не догадался бы, на что я намекаю. Черный Властелин дураком не был, он быстро смекнул, что я обвиняю его во взяточничестве и пособничестве расхитителям государственного имущества. А это уже не просто наговор – подсудное дело.
– Ну почему же, с инспекцией в столовую мы сходим прямо сейчас. – Мужчина одарил меня многообещающим взглядом. Что мелькнуло в его глазах, описать трудно, кажется, он уже мысленно подыскивал мне камеру в каком-нибудь подземелье с крысами. Мне даже стало не по себе, и в голове забрезжила разумная мысль: а не увлеклась ли я, качая права? Которых, собственно, у меня не так уж много. Но отступать не в моих правилах, тем более что опыт подсказывал – меню пишется для руководства, а работники кухни частенько ему не следуют. – Вениамин Савельевич, пойдемте с нами.
Удивительно, но меню нашлось практически сразу, лежало у Лидии на полочке в специальной папочке. Полистав его, я поняла: шеф-повар столовой фантазировать не любит и предпочитает простые, но питательные блюда. Что тоже неплохо.
До столовой мы дошли быстро, ректор уверенно вел нас и даже воспрянул духом, будто заранее знал результат проверки. Да и Черный Властелин вел
