лошадей, так что такие речи были совсем не для поднятия боевого духа охраны калифа.
Ведший их каур только незаметно улыбался, слушая обрывки фраз врагов. Проведя чужаков в середину города, он остановился перед большим домом, расположенном на широкой площади, у входа в который выстроилось около двух десятков воинов в полном вооружении:
– Наш вождь будет говорить только с вождем всадников – остальным не следует заходить в его дом.
При его словах Вайгал недовольно насупил брови и еще ближе подошел к своему повелителю – он не собирался бросать калифа на растерзание врагам.
– Со мной будет только телохранитель. Меча у него нет, – спокойно ответил калиф непререкаемым тоном под оскорблено-удивленный взгляд своего верного советника, – С такой стражей вашему вождю нечего бояться, – на манер каурам добавил он, не давая им возможности преступить через свою гордость после таких слов.
– Наш вождь никого не боится! – запальчиво ответил вышедший на порог каур, явно занимавший более высокий ранг, чем их провожатый.
– Ну вот и хорошо, – миролюбиво добавил калиф.
– Наш вождь Каймэн-Дор-Виор, просит высокого гостя пройти.
– Благодарю, – улыбнулся калиф и вошел внутрь.
Нартанг тенью прошел за ним под недоверчивые и опасливые взгляды кауров – уже все они знали, что он убил пятерых их соплеменников.
После небольшого коридорчика они сразу вошли в просторную комнату, посредине которой размещалось массивное кресло, в котором сидел седовласый мужчина, сохранивший молодецкую стать и былую силу, что сразу безошибочно читалось в кряжистой его фигуре и громадных гладких кистях рук, покоящихся на широких коленях.
– Почтенный Каймен-Дор-Воир, я приветствую тебя в твоем доме, как гость, пришедший с миром, – слегка поклонился ему калиф, – Я правитель города песков – калиф Города Солнца Сухад. Мой отец Калифад встречался с тобой ранее и слышал слова мира из твоих уст, после этого я ни разу не посылал своих людей войной на твое племя.
– Я помню твоего отца, всадник песков Сухад… – ответил ему густым басом седовласый великан, – И я знаю, что после сказанных мною слов мира, твой отец спустя пять лун послал своих воинов разграбить соседнее нам племя кауров… Мира среди лесом и песками не будет никогда… Это знает ваше Солнце, это знают наши боги, это знаешь ты и знаю я…
– Мой отец послал стражников разграбить селенье твоих соседей лишь потому, что сами они напали на наш караван. Но ведь никто не отвечает за своих соседей. Я даю слово только от себя, я не могу говорить за других калифов и шейхов; ты тоже волен только в своем племени – весь остальной народ кауров живет своим умом, – ответил ему Сухад, явно чувствуя себя оскорбленным тем, что ему не предлагают сесть.
Нартанг же слушал их разговор в пол уха – его больше занимали восемь здоровенных детин, стоявших вдоль стен, однако и на них он поглядывал скорее для порядка – он не знал еще ни одной страны и народа, где не считалось бы зазорным убить гостя под крышей своего дома…
– Ты сам понимаешь все, как есть, однако пришел искать со мной мира. Почему? Если даже мы с тобой уговоримся жить в мире, мои соседи могут настигнуть и убить тебя, так же как и я, решив навестить тебя по-дружески, – при этих словах вождь снисходительно улыбнулся, – буду неминуемо порублен всадниками – теми, кто живет рядом с тобой, так зачем же твой шаг?
– Я не буду ничего от тебя скрывать… – отвечал ему Сухад, – Через земли двух племен кауров проходит ближайший путь до одного города, куда ходят мои караваны.
Я не воин, я торговец. Я не ищу военной славы в ненужных схватках – я ищу обогащения, чтобы народу в моем городе жилось хорошо… Так вот тот путь, про который я сказал, проходит через твои земли и земли твоего соседа – Алмахта-Дол-Гура.
С Алмахтом мы сможем договориться, как родственники, – улыбнулся Сухад, – Прекраснейшая Чийхара до сих пор украшает мой дворец своей красотой. Так что к тебе я пошел первому, потому что если не согласишься ты – мне нечего и думать о своем деле… Разреши моим караванам проходить по дороге через твои земли. Ты сможешь сказать, что нужно тебе в большом мире и мои люди будут привозить тебе это, либо просто платить за проход по твоим землям, – подвел наконец разговор к самой сути калиф.
– Хм, – вновь ухмыльнулся седой вождь, – А ты хитер Сухад, сын Калифада…
– Я привык искать самые удобные дороги, – улыбнулся калиф.
– Но я не верю всадникам, также, как и вы не верите и никогда не поверите каурам.
Я не соглашусь на твое предложение – пройдут твои караваны, за ними потянуться и караваны других шейхов… С ними у нас не будет мира и мои воины будут вольны делать то, что сочтут нужным, – с недоброй улыбкой говорил старый вожак, – Вновь все вернется к тому, с чего началось – мне ни к чему такие дела… А то, что мне нужно, я могу взять сам, – закончил он, и Нартанг уже совсем утвердился в своих мыслях о том, что быт кауров очень близок к быту Данерата, а самая главная и единственная их беда, которая не дает быть непобедимыми и великими – это разобщенность племен. Сплотись они в одно войско и кто знает, может, тогда Данерат нашел бы настоящего, достойного и опасного противника!? Данерат…
– То, что мне нужно, я беру сам, – продолжал вождь кауров, – Поэтому я забираю у тебя этого человека, что пришел с тобой в мой дом – он ответит перед племенем за смерть воинов, которых убил. Ты же можешь идти спокойно обратно в свои пески – тебя мы не тронем – ты пришел с миром с миром и уйдешь. Но больше не приходи – мира не будет, – величественно закончил Каймен-Дор-Воир.
– Мой человек победил твоих воинов в честном бою. Он вышел к ним один и один стоял, когда они вчетвером бросились на него. Я не знал, что кауры не признают честного поединка… – с достоинством ответил калиф – он не хотел лишаться Нартанга сейчас, когда слово вождя может быть легко нарушено по их выходу из поселения, и воин будет очень кстати при внезапном нападении врагов.
– Ты один победил четырех кауров? – с интересом и недоверием посмотрел вождь на неподвижно стоящего Нартанга.
– Пятерых, – спокойно поправил его воин.
– Я хочу видеть, как ты победишь еще пятерых! – холодно сказал Каймен-Дор-Воир, – Здесь, на нашей площади, а не тогда, когда они были ослеплены солнцем или не ожидали подлого удара! Победишь – вы уйдете, нет – все останетесь здесь на корм собакам!
– Но это бесчестно! – возразил было Сухад.
– Чего тебе бояться, раз он был прав? – зло оборвал его вождь, недобро сверкнув глазами.
– Если мне вернут меч, то я докажу вождю, что с моей стороны не было ни подлости ни обмана, – просто ответил Нартанг, – Если конечно, он готов потерять еще пятерых своих воинов, – тихо добавил он, но его низкий рычащий голос зловеще разнесся по просторному помещению.
При этих словах, глаза Каймен-Дор-Воира засверкали еще грозней, Сухад уже проклинал тот день, когда решил взять с собой вечно нарывающегося на неприятности воина, а кауры, стоявшие вдоль стен все, как один, скрипнули зубами, еле сдерживаясь, чтобы соблюсти приличия и не броситься на дерзкого чужеземца.
– Выйдите из моего дома и ждите суда богов! – с уже нескрываемой неприязнью закончил свой прием вождь, неподвижные до этого кауры шагнули от стен к пришедшим. Калиф счел благоразумным не заставлять дважды повторять непримиримого старца свое пожелание. Он поспешно повернулся и пошел прочь, опечаленный и встревоженный – он не верил, что воспользовавшийся внезапностью на дороге Нартанг победит пятерых кауров в открытом поединке; а пропадать из-за воина здесь казалось ему просто насмешкой Шайтана…
– Не переживай, правитель, – тихо шепнул на ухо Сухаду Нартанг, когда они проходили по полутемному коридорчику, – Мы выберемся отсюда живыми.
– Мне бы твою уверенность, – ворчливо отозвался калиф, с достоинством скрывавший свою тревогу, и они вышли на солнечный свет. Стража по прежнему беспокойно переминалась с ноги на ногу напротив входа в дом вождя.
– Скоро мы уедем обратно, – сухо сказал калиф, отвечая на немые вопросы своих подданных, – Но до этого нужно еще кое-что уладить, – уклончиво добавил он, спускаясь к обеспокоенному Вайгалу, – Нартанг сейчас будет сражаться с каурами – победит – нас отпустят – нет – убьют, – тихо разъяснил он ситуацию
