нрав и сила льва! Ты рожден повелевать, а не подчиняться!
– В этом ты права, – машинально обхватив горячую красавицу за талию, хрипло ответил воин.
– Покажи мне свою силу! Так же ты неутомим, как лев? – прошептала в самое ухо воину обольстительница и достаточно ощутимо куснула его за мочку. Потом с заметным усилием вырвалась из уже окрепших объятий одурманенного ее близостью и призывом и отвесила ему звонкую пощечину:
– Так ты покоряешься или властвуешь?! – с вызовом воскликнула она, намериваясь укрыться за прозрачной занавесью.
Но ее пощечина ввела Нартанга в дурманящее исступление и разожгла костер, способный сжечь все дотла. В один миг позабыв обо всем и издав какой-то утробный рык, он сорвал невесомую занавеску и, схватив точеное тело, жадно притянул его к себе. Поддаваясь порыву он отвесил извивающейся, пытающейся отстранить его от себя девушке звонкий шлепок, а потом, когда она взвизгнув, замерла на какое-то мгновение, быстро расстегнул ремни своей одежды. Через миг они уже катались по мягким подушкам. Чийхара сначала стала отбиваться от воина, в полную силу колотя и пиная его, но вскоре, попав в плен железных рук, сдалась неоспоримой силе…
Нартанг, опьяненный нежданно свалившейся благосклонностью, в исступлении жадно впивался в свою партнершу, и разум уже не участвовал в неистовстве плоти.
Чийхара же, явно получая особое удовольствии от таких железных ласк, извивалась и кричала, вцепляясь ногтями в плечи и спину воина, хватаясь за длинные разметавшиеся волосы, но он не чувствовал ничего, кроме всезатмевающего наслаждения.
– Великое Солнце!!! Чийхара!!! – душераздирающий вопль не сразу пробился в сознание двоих случайных любовников.
– Смерть неверному! – лязгнуло что-то рядом с торсом воина, но натренированное тело, не дожидаясь пробуждения разума, уже само спасало себя в стремительном прыжке.
– Сухад?! – в ужасе воскликнула прелюбодейка.
– Нечестивая! Ты и с Тумаром так же?!! – в приступе ревности шагнул к отползающей по шелкам жене калиф. Та в спешке пыталась встать на ноги и чем-нибудь прикрыть свою наготу, но ни того ни другого ей не удавалось.
Нартанг же как-то отрешенно подумал, что даже испуганная и поверженная она красива, как та большая пятнистая кошка, что он видел на привязи при входе во дворец.
– Смерть! – окончательно вывел воина из спутанных мыслей, вернув на землю, повторившийся возглас – размахивая кривым клинком, на него надвигался Вайгал, страшный в праведном гневе. И откуда только в старике взялась такая прыть?
– Э-э-э, эй! – увернувшись от очередного замаха старика, запротестовал воин.
– Убью! – тем временем сдавлено сипел калиф, дрожа, подступая к упершейся спиной в стену девушке, не замечая более ничего вокруг.
– Вайгал, остынь! – отпрыгнув в сторону и перехватив проносившееся мимо в пустом замахе оружие, увещевал старика Нартанг – он больше заботился о своей безопасности, чем о не стесняющей его наготе.
Старик удивленно крякнул и выпустил родную рукоять, не в силах терпеть возникшую в кисти боль:
– Шайтан! Шайтан! – сжимая кулаки, потрясал ими в воздухе он, словно это могло смутить умелого бойца.
В этот миг в комнате раздался вскрик Чийхары – изукрашенная резьбой и драгоценными камнями рукоять торчала чуть ниже красивой полусферы левой груди.
Нартанг прислонился спиной к стене и удивленно посмотрел на умирающую красавицу, которая только что дарила ему всю себя без остатка; и, признаться по чести, он никогда еще не любил так страстно… Воин сглотнул, сжал покрепче рукоять чужого клинка и выжидающе посмотрел на повернувшихся к нему Вайгала и калифа.
– Я позову стражу, мой повелитель! – поспешил к двери старик, с нескрываемым опасением глядя на преступника.
– Нет! Стой, Вайгал, – остановил его калиф, – Нартанг, что она тебе говорила? – неизвестно к чему спросил он воина.
– Что у меня сила льва… – после минутного замешательства глухо ответил воин.
На что правитель обернулся и, издав целую тираду явных ругательств на незнакомом Нартангу языке, несколько раз в сердцах пнул уже мертвое тело девушки. Он безмерно любил и в то же время ненавидел свою своевольную жену. Любил за ее властность и гордость; а ненавидел за то, что рядом с ней не мог оправдать себя, как мужчина…
– Ты ведь тоже знаменитый воин… – изумленно посмотрел на него Нартанг.
– Она говорила о другой силе! – в отчаянье закрыв лицо руками, воскликнул правитель – он только сейчас начинал осознавать что сотворил в своем приступе ревности.
– О другой?- не понял воин.
– О мужской, – убрав от лица руки, уже почти спокойным голосом ответил калиф, кивнув на обнаженный торс телохранителя, и больше не говоря ни слова вышел вон.
Опешивший Вайгал посмотрел ему вслед, потом бросил взгляд на обескураженного воина и выскочил за своим повелителем, захлопнув за собой дверь, которая тут же лязгнула потайным замком.
– Хьярг! – выругался Нартанг и сел на пол. Хоть он почти ни с кем и не общался здесь, но все же знал, что делают с обольстителями чужих жен. Особенно если он раб, а она – жена господина, да еще и калифа! – Хьярг, – только и мог сказать он, бросив на мертвую красавицу прощальный взгляд и начиная поспешно одеваться.
Теперь вряд ли могла идти речь о какой-то дружбе между рабом и калифом или о его заслугах в далеких землях кауров…
Воин оделся и стал ждать. Ждать ему пришлось недолго – вскоре он услышал шевеление у двери снаружи и сжался в один комок нервов. Нартанг поднялся и приготовился биться до последнего. Уж чего- чего, но чтобы его оскопили, он даже не мог помыслить.
Дверь открылась. На пороге стоял Сухад. Нартанг посмотрел ему в глаза и отвел свой взгляд – он предал его… Воин опустил меч, потом вообще бросил его на пол.
– Уходи! – дрогнувшим голосом сказал калиф и отступил от двери.
Нартанг вышел, прошел мимо него, не поднимая взгляда, потом остановился, отойдя немного.
– Сухад, – хрипло выдавил он из себя застрявшие в горле слова.
– Уходи! – повторил правитель.
– Сухад, я…
– Уходи, пока я не передумал! – грозно повторил калиф.
Нартанг поспешил исполнить его приказ. Он шел по коридорам дворца, надеясь, что сможет сам выбраться из его лабиринта. Вновь неожиданно перед ним появился Канхир.
– Ишь ты! Теперь из них и не вылезаешь!? – весело окликнул он воина, кивнув на доспехи.
Нартанг посмотрел на него черным отрешенным взглядом – он полностью ушел в свои темные мысли и не сразу вернулся к реальности. Потом, поняв смысл услышанных слов, медленно расстегнул ремни и снял дорогой панцирь и поручи:
– На, повесь их на место, – прохрипел он, вручая доспехи машинально подхватившему их старику.
– Так ведь как это?! – опешил Канхир – ему было неизвестно что случилось и почему воин так мрачен.
– Так, – кладя сверху пустые ножны, оборвал его Нартанг и быстро зашагал прочь. – Там выход? – указав рукой свое направление, обернулся он на все еще замершего служителя.
– Там, – удивленно кивнул тот.
Нартанг поспешно покинул дворец калифа и пошел к дому приятеля Карифа, потом, вспомнив, что торговца там нет, пошел блуждать по городу. Люди сторонились и оборачивались на него. Воин не обращал на это внимания – он потерянно брел по улицам и сам не заметил как пришел к арене. Идти ему было некуда, и он, словно бродячий пес, вернулся на место, где когда-то сидел на цепи…
Между навесом с клетками и стеной какой-то постройки была набросана куча пустых большей частью поломанных корзин. Над ней была небольшая тень, и Нартанг устроился в ней, присев спиной к колючей
