Привела в больницу, где висело распятое на растяжках тело мальчишки лет десяти. Рассказ, как добряк пытался спасти от толпы хорошенького котёнка, которого малолетние изверги собирались подвесить над будкой цепной зверюги, Костик слушал, сцепив кулаки.
– Мне жаль котёнка, – сказала тогда мама, – но этого мальчика, которого помял озверевший пёс, жалко в тысячу раз сильнее. А ещё очень жаль его мать, мы вытаскивали её из тяжелейших сердечных приступов четыре дня подряд, пока хирурги делали сыну операции. И поэтому я тебя прошу, нет, умоляю… если не уверен в результате – не вступай в бесполезную борьбу. Здравомыслящий человек должен уметь верно рассчитывать свои силы и предвидеть итоги собственных поступков… иначе его нельзя считать разумным.
Много позже Костик сообразил, как нелегко дался матери этот разговор, ведь по сути своей она была как раз из тех безрассудных детей, которые готовы броситься под машину, чтобы спасти бездомного щенка. Нелегкая жизнь и преданная любовь к нему, Костику, заставили её научиться сдерживать собственные порывы, но не казнить потом себя за вынужденное благоразумие.
– Мы тоже. – Плечи девушки с двух сторон сжали ободряющим объятием руки клонов, и Стан мягко заглянул в собственные расстроенные глаза. – Но давай придержим эмоции? Мы ведь пока не знаем, кто и зачем вложил в руки мальчишки лук… а мне почему-то показалось, что голос был мальчишечий.
– А мне почему-то показалось… – Васт неуверенно оглянулся на башни приюта, тонущие в тёмных, низко плывущих тучах, подавил вздох и договорил: – что этот голос был похож на голос принца Дагеберта.
Клоны настороженно сверлили лучника одинаковыми ждущими взглядами, Майка вообще превратилась в слух, заинтригованно оглянулись даже Тарос с Зайлом, возившиеся у очага. Однако анлезиец не пожелал больше ничего говорить, уткнувшись в миску с давно остывшим куском рыбы.
– Шайо, что с Чудиком? – вернулся к насущным проблемам Стан, решив, что не станет ничего заранее предполагать и загадывать, как говорила бабушка, хочешь насмешить богов, расскажи им о своих догадках.
– Шайо вылечил Чудика, теперь нужно его кормить, – отрапортовал унс.
– Значит, нужно мясо, чтобы Шайо отнёс? – всполошилась Майка. – А у нас только рыба… мясо кончилось.
– Я могу быстро подстрелить какую-нибудь дичь, – с готовностью поднялся с места Зайл.
– Не нужно, – жестом вернул лучника на место Стан, окинул отряд хмурым взглядом и, приняв окончательное решение, объявил: – Если тот гадёныш… извините, принц, мается бездельем, то будет продолжать присматривать за бойницей, где спрятался Чудик. И вполне сможет засечь Шайо, с ношей унсы летают на порядок медленнее. Тогда мы останемся и без сведений и без связи. Майяна, накорми Шайо рыбой, ему скоро лететь на разведку. А Чудик пусть отлежится в своём убежище и как выдастся безопасный момент, возвращается сюда.
И всё же Шайо вылетел в разведку не порожняком. На его шейке, в кошеле, наскоро сшитом Майкой из обрывка слишком длинного ей рукава рубахи, болтался выуженный Тиной из её запасов крохотный флакончик.
– Всего-то миллиграмм пятнадцать, – уговаривала клона целительница, – он сильно скорость не убавит. Зато стопроцентная гарантия. У меня Жано чудеса циркового жанра показывал, чтобы хоть каплю выпросить.
При воспоминании о питомце Тина украдкой вздохнула, лезть в лодку, да ещё и красться до неё по воде мохнатый плут категорически отказался. Моряны заверили, что охранять убежище останется по меньшей мере две сестры, они и накормят котяру и переправят в безопасное место, когда стемнеет.
– А не проколемся мы на твоём зелье? – уже почти сдавшись, недовольно бурчал Стан. – Не знаешь, из-за каких мелочей горели великие планы?
– Оно вовсе не моё и распространено здесь, как у нас валерьянка, – авторитетно объяснила Тина, показывая Шайо, как открыть флакон и что делать с зельем. – Здесь такое имеет в кошеле каждая знахарка. А в приюте должно быть у всех, кто общается с постояльцами, поэтому подумать на нас никто не сможет. Да и не воняет оно так сильно, как земная валерьянка, кроме кошек, никто и не почувствует.
Услышав заявление ученицы, Васт насмешливо хмыкнул, но Стан решил не обращать внимания на эту ухмылку, по его подсчётам, теперь анлезийцев к приюту не должны и близко подпускать.
Отряд расположился на отдых с тем нехитрым комфортом, какой могли дать брошенные на мох одеяла, прихваченные с пангов. Время, как обычно в ожидании, казалось, застыло на месте, заставляя невольно припоминать те случаи, когда драгоценные минутки протекают между пальцев стайкой юрких мальков, снующих на мелководье. Разговор не клеился, настроение у всех было тревожным, и строить пустые предположения не хотелось никому.
Прошла, казалось, вечность, побрызгала дождиком и улетела дальше самая тёмная и низкая туча, заставив лучников опустить со стороны входа не замеченные землянами просмолённые холсты, намотанные на шесты, прежде чем тревожное ожидание было разбавлено небольшим происшествием.
– Это Барри, – успокаивающе мотнул головой Стан, когда неподалёку послышался лёгкий топот и Васт первым вопросительно поднял взгляд на командира.
– Я привёз вам еду и ещё одеял, – оживлённо рассказывал полукровка, протискивая в расщелину корзины и мешки, – а если вы задержитесь тут надолго, приведу и кухарку, горячего сварить.
