— Отпускаю снова на волю — что же еще? — удивился Гарбо. — Но разумеется, после того, как они исполнят мое желание, — прибавил он тихо.
— Полагаю, вы используете освященные серебряные пули? — с серьезным видом осведомился Раскелл.
Гарбо, казалось, был потрясен этим вопросом.
— О чем вы говорите, дружище Раскелл! Даже бесу не придет в голову угрожать фее смертоносным оружием. Уж не говоря о том, что это бессмысленно, ведь у фей, как известно, и тела-то настоящего нет. Пули!.. Нет. Я использую сеть.
— Сеть?
Гарбо полез рукой под плащ и извлек какой-то маленький, завернутый в тряпицу предмет.
— Естественно, не обычную сеть. Она досталась мне от отца, а он получил ее от своего отца, а тот — от своего. Говорят, ее соткал когда-то король эльфов, но лично я в это не верю. Сегодня-то ничего подобного уже не делают, но во времена моих предков любой волшебник мог сотворить и не такое чудо. Она соткана из лунных лучей. Вот, взгляните, — он положил предмет на землю перед собой и осторожно развернул тряпицу.
Улыбка буквально присохла к лицу Раскелла. Прошло десять, двадцать секунд, а он, словно оглушенный, все смотрел и смотрел на эту мелкоячеистую сетку из переплетенных световых лучей, не в силах ни отвести взгляд, ни сказать хоть что-нибудь вразумительное.
— Удивительно, правда? — прошептал Гарбо.
Раскелл с усилием кивнул.
— А можно мне ее… потрогать? — спросил он, запинаясь.
Гарбо тихонько засмеялся.
— Попробуйте, дружище Раскелл. Попробуйте, не бойтесь.
Раскелл наклонился вперед и попытался ухватить сложенную в несколько слоев световую сеть. Но его рука прошла сквозь серебристо мерцавший материал.
— Не полу… — начал он, осекся и изумленно уставился на Габо. — Не получается!
Гарбо хихикал:
— Само собой, не получается. Она же соткана из света, а кто-нибудь на этом свете слышал, чтобы свет можно было взять в руки? — Он покачал головой, бережно свернул тряпицу и спрятал под плащ. — Все вы, полуразумные, одинаковы, — пробормотал он, больше самому себе, чем Раскеллу или Хольму. — Вы насилуете природу, вы летаете на Луну, а простейших вещей не понимаете. За какой дичью вы пришли? За косулями? Есть прекрасные экземпляры. Только сегодня вечером видел целое стадо внизу у реки.
Раскелл с Хольмом переглянулись. Губы Хольма были плотно сжаты, словно он с трудом сдерживал ярость; в переменчивом свете костра его бледное напряженное лицо казалось перекошенным. Предупреждая Раскелла взглядом, он едва заметно покачал головой.
— Мы… э-э… еще не решили, на кого будем охотиться, — неуверенно ответил Раскелл и тут же почувствовал, как неубедительно прозвучали их слова.
Несколько секунд Гарбо молча пристально смотрел на него, а затем с Гарбо произошло какое-то пугающее изменение. Плечи подались вперед, приветливый блеск в глазах потух, лицо будто разом осунулось и постарело; это был уже не дружелюбный карлик, а старый злобный гном с желтым морщинистым лицом.
— Ты лжешь, дружище Раскелл, — печально произнес он. — Почему вы, полуразумные, постоянно лжете? Теперь я знаю, что вы идете не за косулями. Я и раньше это знал, но надеялся, что ошибаюсь.
Раскелл хотел было возразить, но Хольм, резко качнув головой, заставил его промолчать.
— Да, не говори сейчас ничего, дружище Раскелл, не надо больше лжи. Достаточно уж того, что вы принесли сюда оружие. Так не приносите еще и вашу ложь. Что тебе обещал Хольм? Единорога?
Раскелл молчал, в общем-то надеясь дождаться момента, когда тон Гарбо станет более снисходительным.
— Единорога, — после небольшой паузы печально повторил Гарбо. Он вздохнул, прикрыл глаза, снова вздохнул. И затем посмотрел на Хольма. — Так я и думал, — тихо, с каким-то странным выражением сказал он; в его голосе звучал не упрек, а печаль человека, вынужденного сделать что-то против своего желания — что-то такое, против чего он в глубине души восстает, но что все-таки должен сделать. — Ты ведь уже не раз бывал здесь, дружище Хольм, верно?
Хольм кивнул. Он уже не давал себе труда изображать приветливость.
— А вам это не все равно?
— Нет, дружище Хольм, к сожалению, далеко не все равно. На единорогов охотиться нехорошо.
Хольм упрямо поджал губы.
— Не понимаю, кто сможет мне помешать, — сказал он. — Это ничейная земля.
Гарбо кивнул и начал не спеша набивать трубку.
— Истинная правда, дружище Хольм. Но ты меня не понял. Никто не запрещает тебе такую охоту, только нехорошо это. Из того, что не запрещено, не
