когда сильно волновался.
– Ну, – поднял и я емкость со святой жидкостью, – чтоб у нас все было и нам за это ничего не было!
– Гы-гы, – плюнув от возбуждения крошками, заржал Санек. – В тему задвинул!
– Слышь, командир, – вернув пластик на капот джипа и хрустнув огурцом, поинтересовался Поц. – А если мы клад выроем, типа государство может его у нас отобрать? Типа там двадцать пять процентов нам, остальное типа стране?!
– Сколько у государства ни воруй – своего все равно не вернешь, – отвлекся на минутку от подсчета «бульков» взявшийся разливать по второй Коленок. И снова чужими словами. Я его с детсадовских времен знаю. Сам бы он до такой глубокой мысли ни за что бы не догадался.
– Типа государство – это кто? – коварно осведомился я.
– Ну, типа менты. Или эти… чиновники.
– А они – кто?
– Легавые и попрошайки, – выдал свою версию как-то подозрительно быстро захмелевший Санек.
– Хрен, – хмыкнул я. – Они – это народ. У нас в конституции так писано. Типа государство – это народ. Это, Поц, че выходит? Выходит, будто это типа народ у нас станет клад отбирать?
– Народу в дыню, – прорычал Коленок. – Загрызу!
– Базаров нет, – расслабился Поцман.
– Ну, прими, Господи, за лекарство, – выдохнул я, поднимая стакан. – Пьем и идем искать место.
Запасной тары набрать не догадались – стаканчиков было всего три, и пришлось позаботиться об их сохранности. Продукты просто прикрыли пакетами и бросили на капоте, а пластик и на всякий случай открытую бутылку водки убрали в салон.
Пока мы с Саньком хозяйничали, Миха добывал из багажника лопатки. Это его «царство». Туда к нему лучше не лезть. Там какие-то свертки с коробками. Все в полном порядке, ничего ниоткуда не торчит, не бряцает и не пачкается. Второе запасное колесо и то отдельно упаковано в специально сшитый брезентовый чехол. А пара бейсбольных бит и ментовский «демократизатор» ждут своего часа в карманах на тыльной стороне задних сидений. Вот и саперные лопатки – три штуки, по числу «археологов» – в выделенной для них китайской сумке с «абибасом».
Такого добра у Поца в гараже хватает. Мы однажды вместе с краснополянинскими на пригородном полустанке поезд Москва – Пекин данью обложили. Прибарахлились знатно. А Поцу вот еще сумки приглянулись. Импортные челноки не возражали. Да и куда им. Это в кино они мастера кунг-фу. А у нас – просто маленькие, полтора метра в прыжке, желтолицые человечки, по преступному упущению не делившиеся раньше с братвой барышами.
Светлое пятно в заметно посветлевших тучах склонилось к западным хребтам. Подул ветер, унося с собой висевшую прежде над террасой речной долины растворенную в воздухе влагу. Эти ли природные игры или сто грамм сорокоградусной в желудке, только хандра моя куда-то отступила. Мокрые камни, так и норовившие вывернуться из-под подошвы, и сырая трава, мигом промочившая низ джинсов, перестали раздражать.
Да и вообще, время хоть и клонилось к вечеру, стало как-то светлее. Не так беспросветно. Оказалось, что горные склоны вокруг чуть не сплошь были покрыты розовым налетом цветущих кустов. А когда ветер раздвинул в стороны зацепившиеся за скалы лохматые облачка, вдруг такие просторы открылись – дух захватывало. Наш, получается, левый берег Катуни был существенно выше правого. Стали видны уступы террас – древних берегов бесчисленное количество раз менявшей русло реки.
А то место, куда привел нас наш Сусанин в тельняшке, хоть и маскировалось под один из доисторических берегов, наверняка им не являлось. Чудно даже, как так вышло, что этим настолько примечательным местом до сих пор не заинтересовались ученые?
На тот момент я, кроме средней школы и армии, никаким образованием похвастать не мог, но все-таки сумел сообразить, что скал, обвалившихся настолько ровно – идеально четким полукругом, в природе не бывает. Да и если гора обвалилась, куда делись обломки? Но и в то, что это образование метров пятьдесят радиусом и не меньше двадцати метров в высоту было создано две тысячи лет назад руками людей, как-то не верилось.
– Глянь, Андрюха, – сказал Коленок, успевший, пока я разглядывал окрестности, пробежать до самой каменной стены, в укромное, укрытое от реки и грунтовки кустами место. – Тут мужик под зонтиком.
– Че? – не сразу понял я.
– Наскальные рисунки, – авторитетно заявил Поц. – Олени какие-то и человечки. А этот, в центре, самый здоровый и под куполом.
– Так а я о чем базарю?! – вспыхнул Санек. – В натуре тут аборигены царя какого-то хоронили.
– Осталось отгадать, где тут, – выговорил я, прикасаясь кончиками пальцев к выбитым на отвесной скале картинкам. Если бы не вода, не влага, пропитавшая все вокруг, едва-едва заметные изображения были бы надежно скрыты от любопытных глаз одинаково светло-серым камнем.
– По ходу тут, пацаны, – подпрыгивая на месте от возбуждения, определил Поц. – Тут шишка какая-то, и камни выложены… Типа Андреевским крестом. Как на лапе у древней бабы.
– В натуре, – обрадовался Санек. – Тут тебе, Поц, древние мореманы привет зарыли. Якорь, блин, в полный рост, к твоему фрегату.
– В хозяйстве сгодится, – пробурчал наш механик-водитель и с силой попытался вонзить лопатку в самый верх совсем чуть-чуть, сантиметров на двадцать, возвышающегося над площадкой бугра. Только сталь взвизгнула, вспыхнула пара искр, и на этом раскопки застопорились. Под тонким слоем
