— Может быть, — с сомнением произнес Цевет.
Майя посмотрел на часы. Была половина четвертого.
— Мы ужинаем с придворными, да?
— Так ожидается, Ваше Высочество.
— В восемь, как сказал Эша?
— Да, Ваше Высочество.
— Запланированы ли у нас на сегодня другие важные встречи?
— Ничего такого, что не может быть отложено, Ваше Высочество. Просто вы не сможете предоставить аудиенцию Осмеру Нелару сегодня вечером.
— Мы благодарим вас. Не пошлете ли вы мальчика, чтобы пригласить к нам эрцгерцогиню Ведеро?
— Да, Ваше Высочество, — сказа Цевет и потянул шнурок.
Эрцгерцогиня незамедлительно явилась в ответ на призыв. Она все еще носила полный траур и, в отличие от большинства дам, не прибегала ни к каким ухищрениям с вышивкой. Черная мантия поверх черного платья, черные ленты в волосах и никаких украшений, кроме обсидиановых колец в ушах. Майя, чьи руки болели от тяжести колец, втихомолку позавидовал ей.
Она сделала реверанс, пробормотала «Ваше Высочество», села в указанное кресло и сразу превратилась в мраморную статую. Бесстрастное лицо, идеально прямая спина и отсутствие всякого интереса к предмету разговора вынудили его начать беседу первым. Майя сразу понял, что при игре в молчанку она обыграет любого соперника, и потому произнес:
— Мы должны поговорить с вами о вашем браке.
Ведеро поняла его слова как вопрос и сказала:
— Мы не хотим выходить замуж.
Ее голос был лишен каких-либо красок, даже интереса.
— Насколько нам известно, наш покойный отец вел переговоры о вашем браке.
— Да.
Майя спросил себя, не издевается ли она над ним, но чего она могла добиться, лишив его самообладания? Он терпеливо спросил:
— С кем?
По крайней мере, она не собиралась делать вид, что не понимает его.
— С герцогом Тетимелом от имени его сына Эшевиса.
В ее тоне не было ничего, указывающего, нравится ли ей Эшевис Тетимар, ненавидит ли она его, знает ли его вообще. Полная отстраненность от того, что Ведеро, по общему мнению, считала своим несчастьем.
— Насколько далеко зашли переговоры?
— Мы не знаем, Ваше Высочество.
Если она и лгала, подумал он, то делала это чрезвычайно хорошо. Майя подумал об Эшевисе Тетимаре, посягающем на каждый дюйм, который, как ему казалось, он может захватить; о графе Бажевеле, угрозами пытающегося выторговать один брак взамен другого, как будто Ведеро и его собственная дочь были не более, как молочными коровами, и внезапно спросил:
— Что бы вы стали делать, если бы не вышли замуж?
— Ваше Высочество?
Он удивился, что смог поразить ее, и испытал странное удовольствие от этого.
— Если вы не выйдете замуж, как вы будете жить?
— Мы благодарим Ваше Высочество, но не думаем, что вас могут заинтересовать наши глупые интересы и амбиции.
Самая длинная из сказанных ею фраз. Майя мягко улыбнулся и, взяв со стола одно из писем, просто приготовился ждать.
Поняв, что он не заговорит и не отпустит ее, пока не получит ответа на свой вопрос, она бросила на него горестный взгляд, а затем выпалила с детской дерзостью в голосе:
— Мы будем изучать звезды.
Так вот какой она была в детстве.
— Звезды?
— Да, Ваше Высочество, — сказала она, и Майе вдруг показалось нелепым и унизительным, что женщина двадцати восьми лет от роду должна зависеть от решения брата, на десять лет моложе ее самой.
— Тогда вы должны изучать звезды, — сказал он.
Судя по тому, с каким удивлением уставились на него все в комнате — Ведеро, Цевет, Кала, Бешелар — он понял, что сказал нечто из ряда вон
