заглатывая воздух, которого мне все мало, и захлебываюсь от кашля. Мне не сразу удается прийти в себя, унять дрожь в теле. Когда я поднимаю глаза, герцогиня пристально смотрит на меня сверху вниз, и ее лицо безучастно.
–?Ты поняла? – повторяет она.
Измученная, я киваю головой.
–?Д-да, моя госпожа, – вырывается у меня с хрипом.
–?Хорошо. Итак. Что сказала Курфюрстина?
–?Она сказала… сказала, что убедит его с помощью своего тела. – Мне неловко произносить это, и я краснею.
Герцогиня слегка округляет глаза и ухмыляется.
–?В самом деле? Что ж, пожелаю ей удачи. – Странное выражение мелькает на ее лице, отчего на миг она кажется какой-то беззащитной. Но оно быстро исчезает, и она снова смеется. – Надевай халат. Мы идем к врачу.
Я будто проваливаюсь в пустоту.
–?Сейчас? – еле слышно спрашиваю я.
–?Да. Сейчас.
Герцогиня, кажется, не замечает моего подавленного состояния. Когда я надеваю халат, у меня такое чувство, что мое тело стало полым, и только сердце бьется в этой гулкой пустоте, и его удары эхом отдаются в ушах.
Не ожидала, что это случится так скоро. Я не готова к этому.
Через оранжерею мы попадаем в открытую галерею, увешанную красочными картинами. Оттуда сворачиваем направо, потом налево и оказываемся в небольшом холле, отделанном дубовыми панелями. Он упирается в позолоченную решетчатую дверь с изысканным орнаментом, и, подойдя ближе, я вижу, что это лифт. У нас в Южных Воротах тоже был лифт, но, конечно же, не такой роскошный. Герцогиня открывает решетку, и мы ступаем в кабину. На полу лежит толстый синий ковер. Герцогиня нажимает медный рычаг, двери закрываются, и лифт спускается в темноту.
Я вжимаюсь в стену, мечтая раствориться в ней и исчезнуть. Нам говорили, что процедура имплантации совершенно безболезненная, но сейчас это не очень-то обнадеживает.
Я не хочу, чтобы хоть какая-то частичка герцогини жила во мне.
Полоска света ложится на мои ступни, поднимается выше по икрам и коленям, когда лифт замедляет ход и останавливается.
Двери открываются в стерильную чистоту медицинского кабинета. Он похож на тот, что был в Южных Воротах, только гораздо меньшего размера и рассчитан на одного человека. Рядом с белой больничной кроватью стоит лоток со сверкающими серебряными инструментами, а сверху льется яркий свет от ламп, гроздьями свисающих со стальных опор. Конструкция напоминает многоглазое насекомое.
Я не могу двигаться. Не могу проглотить ком, что стоит в горле.
–?Доктор Блайт, – говорит герцогиня и, хватая меня за руку, выводит из лифта. Я вижу сгорбившуюся фигуру доктора за столом в левом углу кабинета.
–?Добрый день, моя госпожа, – говорит он. – Вы на редкость пунктуальны.
Доктор Блайт – пожилой, с глубокими морщинами вокруг глаз и рта и похож на большинство врачей, к которым меня водили. У него смуглая кожа, и шоколадного цвета веснушки горстями разбросаны по щекам и переносице, что добавляет мальчишеского задора его немолодому лицу. Его черные с проседью волосы зализаны назад, хотя волна все-таки пробивается. Светло-каре-зеленые глаза излучают тепло, и это, пожалуй, отличает его от других докторов. Он видит во мне человека, а не подопытного кролика.
–?Ага, – говорит он. – Привет.
Он улыбается мне. Я не знаю, что делать. Голова идет кругом, и я близка к обмороку.
Улыбка меркнет на его губах.
–?Ваша светлость, вы, конечно же, сообщили своему суррогату, что это сугубо предварительный осмотр? Она что-то… бледная.
Предварительный осмотр. Эти слова возвращают меня к жизни, хотя от облегчения подкашиваются ноги.
–?Я не сочла это необходимым, – отвечает герцогиня.
Доктор качает головой.
–?Моя госпожа, мы ведь уже говорили об этом, и не раз. Вы согласились следовать моим указаниям, и я вынужден настаивать на том, чтобы вы их исполняли.
Я тотчас проникаюсь симпатией к этому человеку. Любой, кто смеет давать указания самой герцогине, мне по душе.
–?Очень хорошо, – жестко говорит она. – Я жду вашего отчета сегодня вечером.
Доктор склоняет голову.
–?Конечно, моя госпожа.
Она входит обратно в кабину лифта, и он медленно исчезает из поля зрения. Доктор дожидается, пока она уедет, и только тогда обращается ко
