Сейата Фэро снова мучил бедную девушку диктовкой и описанием всякого рода «позиций» приговорщика. Студентка слушала, писала и охотно предоставляла преподавателю свой конспект для зарисовки распальцовки и расстановки, а порой и раскорячки, необходимой для произнесения надлежащего приговора.
Без всяких конспектов, не готовясь предварительно, Сейата диктовал бойко, как с листа. Янка даже не выдержала и уточнила:
– Мастер, а вы ведь не приговорщик?
– Нет, Яна, я наследственный проклятийник. Но в Институте пророчеств писал большую исследовательскую работу о проклинателях и разнообразных талантах к проклятиям, поэтому свободно владею темой, – охотно пояснил Фэро. – Так что если имеются вопросы по практическому аспекту применения дара, можем в них разобраться.
– Есть, – подтвердила девушка и поспешно выпалила вопрос, неожиданно пришедший на ум в ходе разбирания вычурных поз приговорщиков: – Если сжать руки в кулаки и встряхнуть ими, проговаривая пожелание, – это тоже является позой для приговора?
– Разумеется, – чуть приподнял брови озадаченный Сейата и азартно принялся рассказывать: – Мы пока разбираем с вами позиции приговорщика для вынесения приговора в прямой видимости объекта приговора. Продемонстрированная тобой поза – это приговор объекту, скрывшемуся из поля зрения. Наложение имеет четкие условия для обеспечения безопасности приговорщика. Максимальная краткость и простота приговора – два основных условия, четкое представление о личности приговариваемого – дополнительное условие. Удаленный приговор значительно более энергоемкое деяние, нежели приговор, наложенный в зоне непосредственной визуализации объекта…
Учитель еще некоторое время распинался, в деталях повествуя об особенностях этой разновидности удаленного приговора. Янка же пробормотала себе под нос: «Поня-а-атно!» – и мысленно продолжила: «Выходит, это я того серого на улице ненароком приговором приложила. Потому и звездочки в глазах плясали, и слабость была. Значит, он в мостовой увяз не потому, что свои заклятия перепутал, а из-за моего приговора. Хорошо еще краткий приговор вышел, а то небось я и в обморок хлопнуться могла бы».
Поделиться с учителем подробностями первого успешного применения «удаленного приговора», раз уж они с Лисом обещали стражникам не распространяться о нападении бандитов на Айриэльда, Янка, к сожалению, не могла. Зато за мысль об удаленном приговоре зацепилась другая, дельная и нуждающаяся в объяснении. Девушка тут же уточнила, имея в виду пророчество про очередную угрозу для АПП, процитированное деканом:
– Мастер Сейата, а можно таким образом приговорить того, кого никогда не видел, но знаешь о его плохих делах?
– Если бы приговорщики так могли, они стали бы равны богам, – иронично заметил Фэро. – Нет, такой приговор невозможен. Он нарушает один из принципов вынесения приговора, который ты, Яна, записывала на прошлом занятии. Я об адресности. Не зная имени и лица, ни разу не увидев объект, совершить приговор невозможно.
– Жалко, я думала, достаточно знать, какие безобразия вражина натворила, чтобы хорошенько приложить, – от всей души пожалела девушка и вернулась к практической части занятия: отработке позиций. Субъектом, а скорее, даже объектом тренировки была, разумеется, Янка, как единственный подопытный кролик в аудитории. И если после занятия танцами девушка считала, что хуже чувствовать себя сегодня уже не сможет, то замечательный педагог Сейата Фэро с успехом доказал ей обратное. Ползла в общежитие бедолага на одной силе воли. Даже бурчащий живот не мог заставить ее завернуть в столовую.
Дома Янка упала на кровать и отключилась.
Глава 14
Во сне и наяву
Сквозь сон ей слышались встревоженные голоса Лиса, Хага, Стефа, Иоле, брюзжание Гада на тему «расширенных, но ненастроенных каналов для течения силы» и короткая рекомендация-рецепт: «Оставьте ее в покое, пусть хорошенько выспится».
Эти последние слова очень понравились девушке, и она, пробурчав что-то одобрительное, перевернулась на другой бок и снова уплыла в мир сновидений. В счастливую страну, где никто не бил по голове синеглазого эльфа, а был один бесконечный лес, по которому бродила она, Янка. Цветочные поляны, звонкие ручейки, доброжелательные звери, слетающие на ладонь птицы и умиротворяющий шелест листьев.
Так она бродила по лесным просторам час за часом, наслаждаясь чудесными видами, любуясь, вдыхая полной грудью запах цветов, листьев, спелых ягод… Но мало-помалу девушку, час за часом шагавшую живописными тропками, начал заботить один вопрос: «Где грибы?» Почему-то Янке очень захотелось набрать грибов и пожарить с ними картошки.
Воображаемый аромат картошки с грибами, да под сметанкой, щекотал ноздри и заставлял сглатывать слюну, а на глаза попадались лишь ягоды. Наконец вдоволь набродившись по лесу, девушка выбралась на очередную поляну, укрытую изумрудным зеленым ковром с россыпью белых звездочек- цветов. В центре ее возвышалось величественное древо. Просто матриарх или патриарх всех деревьев, не считая, конечно, Игидрейгсиль. Дерево-основу Вселенной этому королю леса было бы не переплюнуть. Тщательно обследовав гладкую серебристо-коричневатую кору без малейших признаков опят, Яна горько вздохнула. И дальше случилось то, что должно было случиться.
– Открой свои стремления, дитя, – услышала землянка не то шелест, не то шепот чего-то или кого-то очень старого, мудрого и то ли сонного, то ли задумчивого.
